Ребенок Бриджит Джонс. Дневники. Хелен Филдинг

уже четыре минуты как должны были быть в Чизлвуд-хаус на фуршете, предваряющем крестины. А были – в глухой пробке на Кромвель-роуд. Зато – в моей новой машине, которая принимает голосовые команды, сама находит дорогу, сама звонит по телефону и чего только не умеет.

      – Набери Магду, – нежно пропела я машине.

      – Курмайор, – ответил металлический голос.

      – Какой Курмайор, дура! – рявкнула Шэз.

      – Поворачиваю к Друри-лейн.

      – Не поворачивай! Честное слово, дауническая система!

      – Даунинг-стрит, предположительное время в пути…

      – Не выражайся в моей машине, Шэз.

      – Ты что, взяла сторону этой безмозглой железяки?

      В салон прорвался голос Магды:

      – Живо надевай трусы! Надевай, говорю! Без трусов на крестины нельзя.

      – А мы в трусах! – ляпнула я.

      – Не надо обобщать, – буркнула Шэззер.

      – Бриджит! Ты где? Ты же крестная мать! А вот мамочка тебя отшлепает! А-та-та! А-та-та!

      – Я уже почти приехала, Магда! Я подъезжаю. Буду через минуту! – заверила я, косясь на Шэззер.

      – Отлично. Поторопись. Нам надо подкрепиться коктейльчиком, иначе не выдержим всю церемонию. И я должна тебе кое-что сказать.

      – Что, Магда?

      Слава богу, она не слишком сердится. Похоже, день будет неплох.

      – Насчет крестного отца.

      – Слушаю.

      – Бриджит, мне очень неловко. Извини, пожалуйста. Столько детей, а вменяемых мужчин практически не осталось. Даже сравнительно вменяемых. Здесь будет он. Джереми позвал его, не посоветовавшись со мной…

      – Кого позвал? Кто – он?

      Последовала пауза с детским визгом. А затем – единственное слово. Оно вонзилось в меня, как нож французского повара вонзается в голову козьего сыра.

      – Марк.

      – Хорош прикалываться, – сказала Шэззер.

      И снова повисло молчание.

      – Слышишь, Магда, хорош прикалываться, – повторила Шэззер без прежней уверенности. – Какого черта? Какого черта ты делаешь? Ты что, маньячка? Мазохистка? Почему Бриджит должна стоять перед гребаной купелью рядом с Марком Дарси, почему на нее должны пялиться все эти Замужние Наседки, так их и так?!

      – Констанция! Положи на место! ПОЛОЖИ ОБРАТНО В ГОРШОК!.. Извините, девочки, мне надо идти!

      Связь оборвалась.

      – Останови машину, Бридж. Ни на какие крестины мы не едем. Поворачивай обратно.

      – Полный поворот разрешен. Операция выполняется, – согласилась машина.

      – Ты не обязана, – продолжала Шэззер, – только потому, что эта курица Магда намертво вцепилась в своего Джереми и родила ему на старости лет очередного спиногрыза, и теперь у нее напряг с крестными отцами. – Шэз вдохнула поглубже. – Ты не обязана, Бридж, играть в святое семейство со своим бывшим, с этим снобским снобищем.

      – Нет, Шэз, я окрещу ребенка. Это мой долг. Крестная мать – не пустые слова. Люди даже в Афганистан едут, а я всего лишь…

      – Это не Афганистан, Бриджит! Это – дикое, немыслимое, позорное попадалово! Съезжай на обочину.

      Я