Цветы на нашем пепле. Юлий Буркин

было нетрудно понять ее оторопь.

      – После того, что ты сказала, вряд ли я смогу…

      – Эту экспедицию придумала не я. Я и сама была поражена, когда услышала о Хелоу от Лелии.

      Это имя подействовало, как успокоительное лекарство. Сейна встряхнулась, словно заставляя себя решиться на что-то, а затем тронула ладонью руку Ливьен:

      – Что ж, спасибо. Но знаешь… Лабастьер ненавидит нас, и он имеет на это право…

      – Передай ему, что и я ненавижу тех, кто сделал его таким. Но в то же время преклоняюсь перед его умом. И еще скажи, что мой муж, Рамбай, тоже должен был стать думателем и избежал этой участи только потому, что его мать сбежала с ним в лес. Я думаю, Лабастьеру будет интересно познакомиться с Рамбаем и узнать, каким бы мог стать он сам…

      Сейна испуганно прикрыла рот рукой. И Ливьен тут же поняла свою ошибку.

      – Я не подумала. Конечно же, не говори ему этого. Ведь он сразу же спросит тебя, почему и ты не сбежала с ним…

      Сейна покачала головой:

      – Поздно. Мне уже не удастся скрыть от него эти мысли. Самое странное, что я до сих пор и не думала о такой возможности. Почему?.. Его мать была сильной… Я тоже хочу познакомиться с твоим мужем и расспросить о ней. Я тоже хочу узнать, какой могла бы стать Я.

      Она резко повернулась и вышла прочь.

      – Постой! – крикнула Ливьен ей вдогонку. – Сейна, я не хотела…

      6

      Когда ослеп, он прозрел, прозрел,

      Когда забыл, он узнал.

      Когда получал, он еще хотел,

      Получив же, тотчас терял…

      Постоянство и смерть – суть одна стезя,

      Он отцом двух личинок стал.

«Книга стабильности» махаон, т. I, песнь III; мнемотека верхнего яруса.

      Вечером, проверяя караул, Инталия обнаружила, что исчез Рамбай. Повода для беспокойства за его жизнь у Ливьен не было: двое часовых и двое караульных отдыхающей смены, значительно менее приспособленные к местной обстановке, были живы и невредимы. Нет, было очевидно, что он просто самовольно улетел в джунгли.

      Ни словом, ни движением Инталия, рапортуя, не выдала своих чувств по этому поводу. Но взгляд ее торжествовал… В финале рапорта она хладнокровно предложила вновь усилить караул, ибо Рамбай, побывав в лагере, знает и расположение, и систему движения часовых, и нападение дикарей под его началом грозит их легкой победой…

      Само собой, Ливьен не одобрила эту меру.

      Она и не подозревала, что успела так сильно привязаться к нему. Хотя, возможно, так действовала на нее атмосфера недоверия окружающих. Она чувствовала себя изгоем, изгоем был и Рамбай. С ним ей было легко. Оказывается, весь этот день она прожила в ожидании встречи с ним, чтобы рассказать обо всем, что узнала от Сейны и пережила за этот срок.

      Но удар она выдержала стойко.

      – Рамбай воспитан дикарями, – сказала она Инталии, строго глядя ей в глаза. – К сожалению, я не успела объяснить ему, что такое дисциплина, и сколь важна она в нашем положении. Это мое упущение, я признаю его. Он вернется.

      На