Цветы на нашем пепле. Юлий Буркин

принадлежите к этим семьям – еще далеко не гарантия, что твой плод будет способен общаться с тобой. Бывает, что дар этот проявляется лишь через несколько поколений… Но, рано или поздно, он все же заявит о себе.

      – Я НЕ ХОЧУ, чтобы мой ребенок стал думателем!

      Секретарь, сердито глянув на нее, поерзала в гамаке. Затем ответила:

      – Это твой долг перед народом маака. Думатели – наша единственная надежда на победу в борьбе с махаонами.

      – Я не хочу, – упрямо повторила Сейна.

      – Видишь ли, девочка, – нарочито ласково произнесла секретарь, но в лице ее явственно читалось раздражение. – Операцию гормонального взрыва твоей личинке сделают независимо от твоего желания или НЕжелания.

      Сейну трясло.

      – А если у меня не будет телепатической связи с ней?!

      – Ей позволят стать гусеницей, затем – куколкой и расти еще в течение года. Связь, бывает, налаживается не сразу.

      – А потом?

      – Через год ее уничтожат. Общество не имеет достаточно ресурсов, чтобы содержать иждивенцев. К тому же это – гарантия того, что какая-нибудь упрямая бабочка не скроет, что телепатическая связь наладилась, и она уже общается со своим ребенком.

      Слезы брызнули из глаз Сейны.

      – Значит, вы убьете его… А если у меня родится второй ребенок?

      – С ним повторится то же. Лишь пятая неудача признается последней, и шестой личинке, рожденной самкой из отмеченной даром телепатии семьи, гормональный взрыв не производится. Так, например, появилась на свет ты.

      – Я у Руппи – шестой ребенок?! – не поверила своим ушам Сейна.

      – Да.

      Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Наконец, собравшись с мыслями, она спросила:

      – А если я скрою от вас, что телепатический контакт налажен?

      – Чтобы твою куколку убили?

      – По-моему, для нее это будет даже лучше…

      – Не знаю, не знаю… Когда твой ребенок начнет мысленно говорить с тобой, ты полюбишь его. К тому же, сам он не будет считать, что смерть для него – благо… Вряд ли ты решишься против его воли убить его своей ложью. – Секретарь усмехнулась. – А тем более – убивать своих детей пять раз подряд…

      Ливьен, ошеломленная, молчала.

      – Я знаю, о чем ты хочешь спросить, – нарушила тишину Сейна. – Был ли Лабастьер моим первым ребенком. – На лице ее вновь блуждала горькая усмешка. – Да, тут мне «повезло». Он заговорил со мной еще во чреве. После него я получила право рожать и нормальных детей, но я не пожелала этого. Я не хочу, чтобы они испытали то же, что пришлось мне. Я хочу, чтобы моя ветвь рода Абальт прервалась. И Лабастьер хочет того же.

      – Вот почему плакал твой отец. А твоя мать была так скупа на ласку… Пятерых ее детей превратили в уродов и убили, прежде чем родилась ты. Родилась, чтобы пройти тот же путь.

      – Да. Позднее я поневоле заинтересовалась, давно ли и каким образом наше общество пришло к такому раскладу. И мне позволили это узнать. И в старину случалось, что куколка росла, не превращаясь