Любовница французского лейтенанта. Джон Фаулз

остановилась и посмотрела ему в глаза.

      – Чарльз! Послушайте, Чарльз! Вы можете разговаривать подобным образом с кем угодно, но только не со мной. От меня вы так легко не отвяжетесь. Я очень привязчива.

      – Вот и прекрасно, дорогая, скоро благодаря священным узам брака вы сможете всегда держать меня на привязи.

      – Приберегите эти сомнительные остроты для своего клуба. – Она с напускной строгостью повлекла его за собой. – Я получила письмо.

      – А-а. Я этого опасался. От вашей матушки?

      – Я знаю, что после обеда что-то случилось…

      Прежде чем Чарльз ответил, они прошли еще несколько шагов; он было намеревался ответить серьезно, но потом передумал.

      – Должен признаться, что мы с вашим почтенным родителем несколько разошлись во мнениях по одному философскому вопросу.

      – Это очень дурно с вашей стороны.

      – А я полагал, что это очень честно с моей стороны.

      – О чем же вы говорили?

      – Ваш батюшка взял на себя смелость утверждать, что мистера Дарвина следует выставить на всеобщее обозрение в зверинце. В клетке для обезьян. Я пытался разъяснить ему некоторые научные положения, лежащие в основе дарвинизма. Мне это не удалось. Et voilà tout[2].

      – Но как вы могли? Вы же знаете папины взгляды!

      – Я вел себя в высшей степени почтительно.

      – То есть в высшей степени отвратительно!

      – Он сказал, что не позволит своей дочери выйти замуж за человека, который считает, что его дед был обезьяной. Но мне кажется, по здравом размышлении он примет в расчет, что в моем случае обезьяна была титулованной.

      Не останавливаясь, она взглянула на него и тут же отвернула голову характерным плавным движением, которым обыкновенно хотела выразить тревогу, а сейчас речь зашла как раз о том, что, по ее мнению, больше всего препятствовало их помолвке. Отец ее был очень богат, но дед был простой торговец сукном, тогда как дед Чарльза был баронет. Чарльз улыбнулся и пожал ручку в перчатке, продетую под его левую руку.

      – Дорогая, ведь мы с вами все это давно уладили. Весьма похвально, что вы почитаете своего батюшку. Но ведь я женюсь не на нем. И вы забываете, что я ученый. Во всяком случае, автор ученого труда. А если вы будете так улыбаться, я посвящу всю свою жизнь не вам, а окаменелостям.

      – Я не собираюсь ревновать вас к окаменелостям. – Она сделала выразительную паузу. – Тем более что вы уже давно топчете их ногами и даже не соизволили этого заметить.

      Он быстро взглянул вниз и стремительно опустился на колени. Мол Кобб частично вымощен богатой окаменелостями породой.

      – Боже милосердный, вы только взгляните! Certhidium portlandicum. Этот камень – наверняка оолит из Портленда{8}!

      – К пожизненной каторге в каменоломнях коего я вас приговорю, если вы сейчас же не встанете. – (Он с улыбкой повиновался.) – Ну разве не любезно с моей стороны привести вас сюда? Смотрите! – Она подвела его к краю, где несколько плоских камней, воткнутых в стену, образовали грубые ступени, спускавшиеся под углом к нижнему ярусу мола. – Это те самые ступени, с которых упала Луиза Масгроув

2

Вот и все (фр.).

8

Оолит – осадочная порода, обычно известняк. Полуостров Портленд в графстве Дорсетшир славится своими каменоломнями.