Рыжая племянница лекаря. Мария Заболотская

все еще не научилась ценить по достоинству чужую доброту – попреки казались мне несправедливыми, пусть иного опекуна для меня до сих пор не сыскалось.

      За минувшие дни мне удалось рассмотреть в подробностях только два соседних торговых места – справа мужик продавал горшки, слева обосновался воз с сеном, вчера же и позавчера на этих торговых местах стояли торговцы сбруей. Подобное упущение вызывало у меня ужасное недовольство: попасть на городскую ярмарку, чтобы глазеть на сено да хомуты? Пф-ф-ф!

      Не теряя ни секунды, я отправилась к рядам, столь милым сердцу любой девушки, – здесь продавали ткани, платья и ленты. Сердце мое сжималось от осознания того, что у меня нет ни медяка, который я могла бы потратить на эти чудные вещицы. Горе мне, убогой сироте при жадном дядюшке! Я не могла купить самую дешевую тесемку! Даже золоченый витой шнурок для корсета!.. Жадным взглядом я пожирала связки блестящих лент и горы бусин, сияющих на солнце ничуть не хуже драгоценных камней – признаться честно, я и в глаза настоящих драгоценностей не видала, оттого могла лишь догадываться, что сверкают они схожим образом. Но торговцы, едва завидев мой яркий наряд и рыжие косы, выразительными жестами и гримасами давали понять: они не желают, чтобы рядом с их товаром околачивались всякие проныры. Мне пришлось уйти оттуда несолоно хлебавши, однако я лелеяла надежду, что завтра дядюшка все-таки купит мне зеленое платье… или красное, с бархатистой каймой по подолу…

      Дивный аромат свежих пирожков завел меня в ряды, где торговали всяческими сладостями. Там я, помня просьбу дядюшки Абсалома, стащила в сутолоке пряник, а затем и пару бубликов. Как же я любила ярмарки!..

      Вокруг меня бурлила жизнь. Ругались перекупщики, рвали глотки купцы, расхваливающие свой товар, гарцевали лоснящиеся жеребцы, возле которых вертелись маленькие смуглые джеры, и все это было таким заманчивым, жизнерадостным и красочным, что дух перехватывало.

      Одна из джерских женщин, заметив, что я слоняюсь без дела, решила попытать счастья и предложила мне погадать по руке. Я прямо сказала ей, что денег при себе нет ни скойца, но на всякий случай обтерла руку о подол своего платья. Джеркана, покружив немного вокруг, польстилась на дешевенький медный браслет с парой стеклянных бусин, который мне достался даром, – кто-то обронил его у постоялого двора. Жаль было расставаться с побрякушкой – бусины блестели так ярко! – но гадалка обещала, что непременно увидит на моей ладони признаки счастливого будущего, и я согласилась.

      Поначалу женщина затеяла говорить о дороге да о потерях, что выпали на мою долю, но по выражению лица поняла, что в обмен на свое сокровище я ожидала куда большего, и принялась расписывать, как глубока на моей руке линия сердца.

      – Видишь? Видишь эту засечку? – спрашивала она меня, быстро водя пальцем по ладони. – Это редкий знак, непростой! Тебя полюбит знатный господин, очень знатный! Но дальше одни кресты, одни решетки – любовь ваша будет запретной, да и сам он – человек темный, тайный, не жди, что так просто с ним сойдешься!