Исповедь отшельника. Ольга Володарская

Но нервы полицейские потрепали всем обитателям центра, а также персоналу и даже владелице. Поэтому, во избежание подобного, в помещениях установили камеры. Если не предотвратить суицид, так хотя бы быстро отмыться, когда он свершится. Соня считала, что круглосуточное наблюдение – это форменное нарушение ее гражданских прав, но вынуждена была смириться с порядками. Если кому-то что-то не нравилось, того в «Силе духа» не держали. А она твердо решила провести в центре неделю.

      Выйдя во внутренний дворик, Соня поежилась. Нужно было одеться потеплее, а не вываливаться на улицу в толстовке. Но день был солнечным, и она решила, что погода стоит чудесная, а оказалось – холод собачий. Натянув на голову капюшон, Соня набрала своего агента.

      – Привет, Артур, – поздоровалась она с ним. – Звонил?

      В ответ послышался отборный мат. Артур, когда злился, разговаривал исключительно нецензурно, вставляя литературные слова только для связки. И сейчас он был вне себя. Когда агент проорался, Соня примирительно проговорила:

      – Не ругайся. Я отключила телефон на ночь, а утром забыла врубить. Со всеми случается…

      – Со мной нет, – рявкнул Артур. – Потому что я ответственный человек, настоящий профессионал и…

      – Просто душка, – польстила агенту Соня. – Так зачем ты звонил мне?

      – Теперь уже не важно. Тебя на съемки ток-шоу хотели сегодня пригласить, но ты, милая моя, прокакала возможность мелькнуть фейсом на Первом.

      – Переживу. Для меня сейчас нет ничего важнее новой роли.

      – Ты все еще в приюте для бесхребетных баб?

      – Перестань называть так наш центр.

      – Уже «ваш», вон как…

      – И женщины, которые оказались тут, вовсе не…

      – Да понял, понял. Только ты сама еще пять дней назад называла их слабачками. И не понимала, как можно дать мужику над собой систематически издеваться.

      – Я и сейчас не до конца понимаю. Но знаю точно, они позволяли это не потому, что бесхребетные, затюканные, никчемные. Среди нас, конечно, и слабачки есть, но их меньшинство.

      – А остальным просто нравится боль? Они мазохистки? – фыркнул Артур. – Хотя мне не важно. Это твоя задача – разобраться в психологии жертв домашнего насилия. Но ты уж давай побыстрее с этим покончи. Пока журналы и интернет-порталы пишут о новом фильме Мэтра, ты, как исполнительница главной роли, должна мелькать, мелькать, мелькать… Понимаешь?

      – Понимаю.

      – И я пытаюсь договориться с Мэтром об ужине с тобой. Пока он ответа не дал, но я добьюсь своего.

      – Не сомневаюсь в тебе, Артурито. И через двое, максимум трое суток я буду вся твоя.

      – Лады.

      Они сердечно распрощались, и Соня отключилась.

      С Артуром Гаевым они познакомились в институте кинематографии. Соня там училась, он тусовался. Когда-то парень сам был студентом этого вуза, но вылетел с третьего курса и отправился в армию. Отслужив, к учебе не вернулся. Папа, артист еще