РЕГИСТР. Максим Владимирович

удобства воспользоваться этим окном в мир!

      Я оценил ехидный юмор парня, который хотя и был выше меня на голову, выглядел немногим лучше, чем узник какого-нибудь лагеря. Русые длинные волосы спадали на его плечи, словно у девушки, и ему постоянно приходилось отбрасывать чёлку с лица. Я достал газетку, конечно Правду, разложил её на подоконнике. Закрепил пачкой сигарет Прима и коробкой спичек один конец, на другой поставил бутылку от лимонада, самогон. Сало положил на середину газетки. Как раз на большую простыню, посвящённую очередному съезду. Или только подготовке к съезду? Уже не помню. Повернувшись к несколько удивлённому высокому парнишке, протянул ему свою руку и сказал.

      – Пётр Мамаев. Можно Петя. Третьекурсник, с кафедры промышленного строительства.

      – Сова. Совин. Александр Совин. Музыкант. Первокурсник. С кафедры дизайна.

      Мы пожали друг другу руки. На удивление для вчерашнего школьника, ему тогда семнадцать было, рука у него была сильная. Но было в нём немного застенчивости, какой-то детской стеснительности. Даже то, как он представился, сильно отличало его от большинства тогдашних студиозов. Он был вроде бы взрослее окружающих, лет на десять. И при этом, словно ребёнок. Знаете, есть такой фильм, где парень захотел стать взрослым и стал им, оставшись при этом внутри ребёнком. Вот это про Сову. До самого последнего дня, я его видел в нашем старом актовом зале за три дня до исчезновения, он был таким. Окружающий мир надломил, вымучил его, как и многих других, поэтов, музыкантов, писателей, и многих тех, кто так и не решился открыть свою душу миру, сгинув в безвестности. Они рождаются или слишком рано, или слишком поздно. Потерянные во времени. Знаете, у него была такая песня или стих, где говорилось про пузыри. Вот и Саня был таким призрачным пузырём.

      Мы пожали руки и замолчали. Сейчас найти тару для возлияния не составляет труда, а тогда это была проблема. Кто-то решал её кардинально – воровал стаканы из автоматов с газировкой на улице. Кто-то тащил их из столовок. Некоторые, как я, покупали свои собственные. Воровство мне претило. Саня тоже не тащил, что плохо лежит к себе. Потому и был у него быт неустроенный. И жена, Алка, ушла, не выдержав жизни с конструктором из тусклого НИИ, периодически срывающегося в творческие поездки или пьяные загулы. Впрочем, это из совсем другой истории. Встав перед дилеммой, как разделить бутыль и подозревая, что пить из горла он не станет, а также опасаясь, что самогон от Шария может быть крепче, чем обычно, я предложил Сане сбегать в буфет.

      – Послушайте, Александр, неплохо бы сгонять к тёте Шуре и прикупить пару ингредиентов для полного натюрморта. Буратино и банку капусты. Есть деньги?

      – Конечно, есть. Пётр. – Сова кивнул головой и несколько растеряно оглянулся вокруг. Я сначала подумал, он боится попасться на глаза крысам. Но потом, спустя мгновение он поступал так, как не поступил бы никто. Он, скинув куртку, постелил её на пол, аккуратно поставив гитару