Цусимский синдром. Станислав Смакотин

раба божьего.

      Понимая, что раб явно делает что-то не то, мгновенно поправляюсь:

      – Вячеслав. – Подумав, добавляю: – Смирнов.

      Поп немного расслабляется и, садясь, указывает мне сделать то же.

      Чего напрягся-то? Что я опять не так сделал? «Ах, точно… Кажется, надо благословения было попросить… Или испросить? Руку поцеловать? Не помню… Черт их зн… – здесь я прикусываю язык. – Обалдел? Нет, дорогой Слава, не он. Не то ведомство…»

      – Видел, вы православной веры, раб божий Вячеслав?

      Когда это ты видел? Мы встречались?

      Заметив удивление, он добавляет:

      – Когда вас подняли на борт, я приходил вас соборовать.

      Зачем приходил?! Соборовать? Вот тебе новости… Хоть не отпевать, на том благодарствуем!..

      Не зная, что ответить, нейтрально шевелю бровями: спасибо, мол, и все такое…

      Видя полное непонимание мной действительности, батюшка извергает тяжелый вздох. Терпеливо поясняя: я был слишком плох и без таинства обойтись было никак нельзя. Особливо когда на мне обнаружилась православная реликвия – то бишь нательный крест.

      – Исповедаться желаете? Причаститься? – спрашивает он неожиданно.

      А вот здесь я не знаю, что и сказать… Вопрос застает врасплох. Конечно, не мешало бы! Зная, что предстоит, – еще как хочу… Да только если я тебе исповедаюсь, отец Назарий… Полностью… Нет, ты-то, конечно, никуда не побежишь, почти в этом уверен. Только надо оно тебе?

      Сложные у меня отношения с религией. Не самые простые. Все мы считаем себя верующими до поры до времени. Ходим в церковь раз в полгода, красим яйца на Пасху… «Отче наш» даже на ночь читаем, кто попродвинутей. Пока дело не касается наших собственных, личных интересов. Когда же представляется возможность совершить служебный подлог или то, что называется кражей без последствий, – с легким сердцем идем на подобное. Авось пронесет.

      Я тоже далеко не святой. Но раз мне довелось родиться православным, им и помирать, видимо. Судьба. Только врать на исповеди я совсем не собираюсь.

      – Батюшка, возможно, позже? Давайте, как Японию пройдем? – умоляюще смотрю на него.

      – Японию так Японию… – опять вздыхает он. – Жду на божественной литургии в воскресенье.

      После чего размашисто крестит меня.

      То ли бесы мои святого отца шугнулись, то ли качка уменьшилась… На душе явно полегчало. Изучив лазарет поперек и вдоль, решаю предпринять вылазку. Надоело валяться.

      Осторожно открываю дверь – пустой стул Надеина. Санитар чем-то занят.

      – Слушай… – Тот оборачивается. Хмурый – он приносил еду утром. – А наверх… – показываю на потолок, – можно?

      Не перепутай только – на палубу, а не куда ты подумал!

      – Чего вам там?

      Как это чего?! Я опух взаперти уже! А в иллюминаторы не видно ни черта, шлюпки мешают. Да и вообще – любопытно ведь!..

      – Воздухом подышать. Душно здесь у вас… – делаю лицо страдальца.

      – Иллюминаторы, чай, открыты!.. –