Цусимский синдром. Станислав Смакотин

«Ну навести же своего больного! Ты же меня принимал и откачивал!..»

      Матавкин строг и занят делом…

      Проходит около часа. Пару раз долетает звук склянок: сначала один сдвоенный удар, примерно через полчаса сдвоенный удар, за ним еще один. Интересно, сколько это времени? Надо будет разобраться подробнее…

      Неожиданно до меня доносится знакомый запах. Аж в голове замутило… «Табак! А я вторые сутки не курю уже! Грубиян задымил. Блин… Не выдержу, скажу Матавкину, чтоб сигарет принес! Алена Карра на меня нет…»

      А вот, собственно, и господин младший врач ко мне идет. Наконец-то!..

      Матавкин присаживается напротив, вид у него уставший. Эх, Матавкин… То ли еще будет в твоей жизни… Или не будет?

      – У меня десять минут, пока Надеин ходит докладывать. Не вставайте, лежите.

      Оглядывается на матросов. Курильщик улегся и, похоже, уснул.

      Взволнованно выкладываю сомнения про Рожественского и адекватность. Не забыв упомянуть глухого денщика, кличек капитанам и вообще – всего самодурства адмирала. Против ожидания, Матавкин не возмущается и не противоречит, спокойно слушая.

      Закончив монолог словами «полный неадекват», я пристально вглядываюсь в лицо слушателя, ожидая вердикта. В глубине души рассчитывая на опровержение и взрыв негодования. Весьма, надо сказать, рассчитывая!

      – Что я вам могу ответить… – теребит он пояс халата. – Зиновий Петрович бывает несдержан и груб, это верно. Особенно в последнее время, в связи с обострившейся… – сдержанно замолкает.

      Подагрой?..

      – Что касается его качеств как флотоводца… – Закончив теребить пояс, он переходит к рукаву. – Сам адмирал Макаров отзывался о нем как о талантливом и надежном командире.

      А вот этого я не знал. Такая оценка из уст Макарова наверняка дорогого стоит!

      – От себя же лично могу заявить, что это весьма сложный и противоречивый человек. Но точно знаю… – Закатав рукав до локтя, Матавкин раскатывает его назад. – Зиновий Петрович патриот каких поискать. И желает нашему отечеству исключительно блага!

      Отечество… Благо… Высокопарно как-то! Сразу вспоминаю чиновников из телевизора с лицами судаков в маринаде. Все как один счастья родине хотят! Спроси хоть каждого!..

      Он поднимается.

      – Советую в предстоящей беседе быть предельно кратким и лаконичным. Покажете ваш… – запинается. – Прибор… И сразу переходите к будущему сражению. Опишите факты, не вдавайтесь в лирику. Он это любит. Душой я буду с вами, господин Смирнов! Сейчас простите, необходимо бежать… До вечера!

      – Последний вопрос, Аполлоний… Михайлович! – Я останавливаю его. – Мне к адмиралу ничего другого не дадут? – провожу по рубашке. – Так и пойдем?

      Матавкин скептически оглядывает мой интимный прикид, после чего задумывается.

      – Наденете мое гражданское платье. – Он поднимается. – Встаньте, пожалуйста!

      Встав, я оказываюсь почти на голову выше врача. Чего и следовало ожидать. А ты думал, я просел, пока валялся? М-да, за