Васек Трубачев и его товарищи. Валентина Осеева

один Дед Мороз живет… – пошутил Одинцов и осекся.

      В лесу раздался треск сучьев. Тихий шум, похожий на завывание ветра, пронесся по берегам. И в тот же миг неподалеку от мальчиков что-то белое вдруг отделилось от сугроба и медленно съехало вниз.

      – Трубачев! – прошептал Саша.

      – Видали? – испуганно спросил Одинцов.

      – Это снежный обвал, – равнодушно сказал Васек, на всякий случай подвигая к себе лыжные палки.

      Саша засмеялся.

      – А меня мороз по коже пробрал, – откровенно сознался он.

      – И меня… Идем лучше отсюда, – сказал Одинцов. – Не люблю я, когда снег… ползет.

      – Ну, бояться еще! Мы, в случае чего, прямо голову оторвем! – Васек лихо сдвинул на затылок шапку.

      – А кому отрывать? – усмехнулся Одинцов.

      – Кто нападет! – сказал Васек, приглядываясь к белому холмику, который как-то странно покачивался в неровном свете луны. – Да никто не нападет. Я думаю, это показалось, – прибавил он.

      Одинцов зажмурился:

      – Ну да, бывает… привидится что-нибудь от снега.

      – А вот на севере… – пугливо оглядываясь, добавил Саша. – Мне рассказывали…

      Сзади снова раздался треск сучьев и тонкий протяжный вой. Мальчики переглянулись. Васек молча показал на белый холмик. Медленно покачиваясь на гладкой поверхности пруда, холмик полз к берегу.

      – Стойте здесь… я проверю, – вдруг решился Васек.

      Саша схватил его за руку:

      – Я с тобой.

      – Вместе пойдем, – прошептал Одинцов.

      – На лыжи! Становись! – громко скомандовал Васек.

      Ребята вскочили. Тихий вой, разрастаясь в грозное рычание, пронесся над прудом. В ответ ему из сугробов вырвались звуки, похожие не то на кошачье мяуканье, не то на собачий лай.

      – Волки! – с ужасом прошептал Саша.

      – Держите палки наготове, – стиснув зубы, сказал Васек. – Мы их сейчас…

      – Нет! – испуганно остановил его Одинцов. – Куда ты? Надо домой!

      – Домой, домой, – заторопился Саша. – Слышишь?

      Вой разрастался. Теперь уже казалось, что со всех сторон подкрадываются к мальчикам какие-то непонятные и страшные звери.

      – Ничего, как-нибудь дорогу пробьем! – задыхаясь от волнения, сказал Васек. – За мной, ребята!

      Зорко вглядываясь в каждый бугорок, мальчики благополучно миновали сугробы и вышли в парк.

      – Стойте! – Васек поднял руку.

      На пруду снова было таинственно и тихо.

      – Тьфу! Что за чертовщина такая! Ребята, сознайтесь: кто испугался?

      – Я, – улыбнулся Саша, зябко поводя плечами.

      – И я, – сказал Одинцов.

      – Ну и я, – сознался Васек, – потому что не волк, не человек…

      – А может, просто кошки? – предположил Одинцов.

      Все трое засмеялись.

      А на пруду, когда затихли голоса, под ветвями ели тихо сдвинулась туго накрахмаленная морозом простыня, блеснул огонек, освещая глубину темной землянки, и высунулась голова Мазина. Белый холмик быстро-быстро пополз к старой ели.

      – Ушли? – шепотом спросил Мазин.

      – Ушли, –