Сармат. Все романы о легендарном майоре спецназа. Александр Звягинцев

к группе: – Кончай расслабляться, мужики! В дорогу пора!

* * *

      На лице Силина появилась странная блуждающая улыбка. Он больше ничего не сказал, молча запихнул в рюкзак пожитки и встал с места.

      – С чего тащишься, Громыхала? – остановился возле него Бурлак. – Уел командира! Он что, в другой лодке плывет?

      – Тогда чего он о государственной важности, об интернациональном долге лепил? Я в долг не брал ни у Горбачева, ни у ихнего Наджибуллы… Не брал, значит, не должен, блин! И ты не должен на минном поле раком становиться!.. – вновь взорвался Силин.

      – Работа у нас такая. А со своими долгами худо-бедно сам разберусь. Коли у тебя очко дрогнуло, так и скажи! Чего со своими-то ребятами разборки чинить?.. – жестко сказал Бурлак.

      – Своими? – переспросил Силин и кивнул на очнувшегося американца: – Я у ихнего писателя, армянина Сарояна, как-то вычитал, что в нашем сучьем мире каждый является солдатом своей собственной армии.

      – Ну, у них там, может быть, и так, а у нас…

      – А у нас в квартире газ! – оборвал Силин и, закинув за спину рюкзак, взялся за носилки.

      Отвесные скалы по сторонам ущелья то расходились, открывая перед идущими долину, то сходились до узкой теснины, в которой клокотал и ярился пенный поток. Тропа все время вилась рядом с рекой. Идти приходилось по камням, по песку, а то и продираться через заросли все того же колючего кустарника с лопушиными листьями, через сплетение ветвей которого снопами прорывались солнечные лучи.

      Внезапно где-то далеко, за спиной группы, раздался глухой взрыв. Он резонировал в скалы и еще долго гулял по ущелью раскатистым эхом.

      – Что это? – спросил Савелов. – Может, вертушка прорвалась и ее накрыли?..

      – Мина, – ответил Бурлак. – Воды с гор прибавилось, поволокло ее по течению, по камням побило, вот она и взорвалась.

      – Старайтесь не следить, мужики! – предупредил Сарматов. – Те, кто нас ищет, могут захотеть проверить, что взорвалось.

      К шагающему Сарматову пристроился Савелов.

      – Майор, ты веришь в то, что нас списали? – спросил он.

      – Это имеет значение? – равнодушно уточнил Сарматов.

      – Для меня – да. Я хочу знать правду!.. – вспыхнул, как сухая спичка, Савелов.

      – «Успокойся, смертный, и не требуй правды той, что не нужна тебе!» – процитировав Есенина, Сарматов усмехнулся и продолжил: – Или вот еще: «Нет правды на земле, но нет ее и выше!»

      – А что же есть тогда, Игорь? – задумчиво глядя под ноги, спросил Савелов.

      – Большая куча дерьма, и мы в ней копаемся. Уже семьдесят лет копаемся! – брезгливо бросил Сарматов.

      – Я не о том!.. – оборвал его Савелов.

      – А я о том! Миллионы погибли в Гражданскую, десятки миллионов – в коллективизацию, десятки миллионов – в Отечественную, сотни тысяч – в корейскую, миллион с хвостиком чужих, десятки тыщонок своих – в эту, афганскую. А тут всего-то речь о тринадцати душах!.. Почему, Савелов, в любезном нам Отечестве правда с кривдой всегда в обнимку ходят?.. Спроси у тестя – почему?.. Может, всевышним