Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2016. Коллектив авторов

ж нам плыть?..

А. С. Пушкин

      Золотыми мышами шурша у корзин,

      засыпая листвой водосток,

      ветер воет на лестнице: так муэдзин,

      обращенный лицом на восток,

      собирает к молитве своих мусульман.

      Но уже не тревожит ничуть

      сладким дымом пронизанный самообман,

      в небеса устремляющий путь.

      А куда же нам плыть? А и вправду, куда?

      Оторвёмся – и дело с концом –

      и в Латакию, где закипает вода

      расплывающимся леденцом

      азиатского солнца… Не сладко и там.

      Но горячая жёлтая взвесь

      заставляет забыть, забивая гортань,

      тёмно-серую, ватную – здесь.

      Время булькает пловом, дымится в котлах

      с подгорающей коркой на дне.

      Но аллах, растворённый в резных куполах,

      к чужакам равнодушен вполне.

      – Ну, так что, собираемся? – Этот молчит,

      тот, спеша, разливает вино.

      – Не хотите в Латакию – можем на Крит,

      в Картахену… Не всели равно,

      где забыться, зависнуть, песчинками в ряд

      лечь, рассыпаться искрами в штиль.

      Но моргают. – Куда же нам плыть? – говорят –

      безъязыким, безликим, как пыль?

      * * *

      В.Норазяну

      Срезая кожуру с картофеля, палач

      божествен. На жиру замешенные краски

      фламандских мастеров – не терпят неудач,

      но требуют огласки.

      Заказчик пальцем ткнул в пурпурный гобелен,

      подпорченный свечой, что не догрызли мыши,

      в трёхпалый канделябр – и ты привстал с колен,

      звон гульденов заслышав.

      Кругов колбасных жар и сыра влажный срез,

      кабанья голова грозней полночных пугал –

      вот для чего ты здесь. Мучительный ликбез –

      картофелиной в угол.

      Трудись, глотай слюну, пока Антверпен спит

      и ратуша снежком припудрена снаружи,

      пока ночных цехов жужжит прилежный быт

      под кружевами стужи.

      Пока заказчик всласть посапывает, борт

      кровати накренив семипудовой сдобой,

      соединяй в одно портрет и натюрморт –

      утробное с утробой.

      До света копошась, как мышь в своей норе,

      озлишься: сыр усох, бегонии привяли.

      И – мстительным мазком – три волоска в ноздре

      и прыщ между бровями.

      * * *

      Снег на капоте старенького форда.

      Вокзал. Буфет с попытками комфорта.

      Пузырчатая – впрозелень – вода.

      Любовники глотают капучино,

      и в верности клянутся до кончины,

      не зная, что простятся навсегда.

      Великое показывая в малом,

      телеэкран гундосит сериалом,

      рекламой, что манит на острова.

      Бен Ладен наслаждается джихадом.

      И