Путь гейши. Алина Лис

держат свое слово. На протяжении веков Эссо был верен императорской власти. «Цепные псы Риндзин» – так нас называли, пока предательство Ясукаты не прервало династию.

      – Ой, об этом нельзя говорить. Сёгун…

      Даймё скривился и очень выразительно пояснил, где видел сёгуна вместе с тайной службой. Мия, успевшая за время жизни в «квартале ив и цветов» узнать значения некоторых слов, почувствовала, как у нее начинают гореть уши.

      Какой странный получился разговор. Она десятки раз представляла, какой будет их встреча, что сделает и скажет. Но никогда и подумать не могла, что Такухати заведет речь о политике.

      Девушка ощутила, что даймё смотрит на нее, повернулась, чтобы встретить его взгляд, и вдруг невесть отчего покраснела.

      Акио разглядывал ее все с тем же странным выражением на лице и молчал.

      И Мия тоже молчала, не зная, что сказать. Тишина перестала быть уютной, в ней ощущалось напряжение, предвестие грозы…

      Что можно сказать человеку, который был твоим первым мужчиной? Которого ты прилюдно унизила, от которого получила ответное унижение?

      И который спас тебе жизнь.

      Чтобы говорить и быть услышанной, нужно сперва оставить обиды в прошлом.

      Мия почтительно и церемонно поклонилась:

      – Господин Такухати, я виновата перед вами. Я глубоко сожалею, что оскорбила вас отказом. Простите меня. Клянусь, что, если бы вы сперва поговорили со мной, я предупредила бы вас о своем нежелании становиться вашей наложницей.

      Он тяжело выдохнул сквозь стиснутые зубы:

      – Не хочешь быть моей, Мия?

      – Не хочу принадлежать мужчине, для которого я всего лишь шлюха.

      Теперь на лице Акио отразилась боль. Он отвел глаза.

      – Я был не прав, – тяжело и медленно выговорил даймё. – Если сможешь, то… Нет, не так… – Он помолчал, а потом поднял на нее взгляд и выговорил, словно шагая в бездонную пропасть: – Я прошу, прости меня.

      По лицу даймё было видно, как тяжело ему было произнести это.

      – Вы?! Меня?

      Он кивнул.

      Десятки раз Мия представляла себе этот разговор, но никогда в самых смелых фантазиях не мечтала о подобном.

      Реальность дала трещину. Высокорожденный самурай, один из первых по знатности людей в стране просил прощения у беглой гейши. Разве это может быть правдой? Раньше Дзигоку замерзнет, чем Акио Такухати с его властностью и гордостью попросит прощения.

      Мужчина не просит прощения у наложницы. Самурай не просит прощения у того, кто ниже по статусу. Но странное дело, Мия почувствовала, что это не унизило, а возвысило Акио в ее глазах.

      Стало легко-легко. Невысказанная обида была грузом, камнем на шее. Мия носила ее с собой все эти дни, а вот теперь избавилась в одно мгновение.

      Она молчала, все еще пытаясь осмыслить его слова и понять свои чувства, и напряженное ожидание на лице даймё сменилось бесстрастной маской.

      – Не простишь? – сквозь зубы спросил он и отвернулся.

      Мии показалось, что она упустила время. Что он сейчас уйдет.