Меня зовут Лю Юэцзинь. Лю Чжэньюнь

теперь внедрял в торговлю кукурузой. Ведь если поднять цену одного початка на один мао, то с сотни початков выйдет навар в десять юаней. Не зря же ему тут торчать. Некоторые покупатели начинали роптать:

      – Разве початок стоил не один юань? С чего вдруг кукуруза сегодня подорожала?

      Лю Юэцзинь на это отвечал:

      – Вчера в Хуайжоу[8] прошел град, побил всю кукурузу отсюда и новая цена.

      Когда народ начинал спрашивать, откуда он такой взялся, Лю Юэцзинь отвечал:

      – Мой братец вчера малость перебрал, так что я за него.

      Уже три часа кряду Лю Юэцзинь торговал кукурузой, а Цюй Ли со своей проверкой все никак не появлялась. Судя по тому, что время близилось к ночи, сегодня ее прихода можно было уже не ждать. Но Лю Юэцзиня это нисколечко не волновало. Свои пятьсот юаней за этот спектакль он уже получил, половину кукурузы тоже успел продать, а это еще пять-шесть юаней прибыли. Если понадобится задержаться в этой роли еще на один день, ему снова заплатят, да и прибыль от продажи кукурузы снова окажется в его кармане. А если дело затянется на несколько дней, то Лю Юэцзиню это только на руку. Однако мечтам Лю Юэцзиня не суждено было сбыться. Пока он витал в облаках, у обочины аккуратно припарковался «Мерседес». Из машины вышла полная женщина. Следом за ней с другой стороны появился Янь Гэ. Лю Юэцзинь сообразил, что настал час икс. Что называется, занавес поднялся, спектакль начался. В дородной фигуре жены Янь Гэ угадывалась былая стройность, и хотя с возрастом ее разнесло, она по-прежнему оставалась симпатичной. В левой руке она держала поводок и вела собачку, а правой сжимала газету. Это была та самая газета, в которой Лю Юэцзинь видел фото певицы и Янь Гэ. Лю Юэцзинь весь собрался, словно артист перед выходом на сцену.

      Цюй Ли вернулась из Шанхая в Пекин в четыре часа после полудня. Вообще-то ее прилет планировался на два, но из-за грозы в Шанхае рейс на пару часов задержали. Цюй Ли ездила в Шанхай к матери. На самом деле с матерью они не ладили. В детстве Цюй Ли прекрасно общалась с отцом, но не с матерью. У той был взрывной характер и чуть что, она сразу же прибегала к рукоприкладству. У Цюй Ли была еще младшая сестра, к которой мать относилась совершенно иначе: ругать ругала, но бить никогда не била. Так что на проказы дочерей она реагировала по-разному. Их семья делилась на два лагеря: отцовский и материнский. В силу слабости первого в их семье установился матриархат. Несмотря на то что шанхайцы привязаны к дому, Цюй Ли выбрала для обучения университет в Пекине, чтобы таким образом освободиться из-под материнского гнета. Через два года после того, как Цюй Ли вышла замуж, умер отец. С тех пор она перестала ездить в Шанхай. Если такое и случалось, то в родной дом она не заглядывала. Однако в последний год Цюй Ли стала навещать отчий дом, более того, такие визиты теперь случались каждый месяц. Даже Янь Гэ не мог понять, с чего вдруг произошли такие метаморфозы: то ли изменилась сама Цюй Ли, то ли ее мать. Как бы то ни было, Янь Гэ это более

8

Сельский район в пригороде Пекина.