Глоток перед битвой. Деннис Лихэйн

привлечь вас к ответственности за нарушение правил эксплуатации зданий. И нарушений этих целая гроздь. – Я швырнул на стойку карточку, где было написано: «Льюис Прайн, инспектор строительного управления». Льюис дал маху, как-то раз оставив меня в своем кабинете одного.

      Блондинчик отвел глаза от Энджи, что далось ему, как я заметил, нелегко, чуть отступил и посмотрел на визитку:

      – А удостоверений или там значка у вас нет?

      Как не быть, найдется. Отличная вещь эти бляхи – если глаз не наметан, они все выглядят одинаково, и потому мне нет необходимости таскать с собой пятьдесят видов. Я повертел одной у него перед носом и вновь сунул в карман.

      – Итак, у вас только одна задняя дверь?

      – Ну, одна, – заметно нервничая, ответил он. – А в чем дело-то?

      – В чем дело? Вы еще спрашиваете, в чем дело? Где владелец?

      – Чего?

      – Владелец, говорю, владелец заведения где?

      – Боб? Домой пошел.

      Нет, сегодня действительно удачный вечер.

      – Сынок, сколько тут этажей?

      Он воззрился на меня так, словно я спросил, какое атмосферное давление сейчас на Плутоне.

      – Этажей? Два. Наверху у нас номера.

      – Ах, два?! – Голос мой должен был зазвенеть от негодования. – Этажей два, а запасной выход только один, да и тот внизу?

      – Да, – ответил он.

      – А случись пожар? Как постояльцам эвакуироваться из здания?

      – Через окно? – предположил Блондинчик.

      – Через окно. Так. – Я покачал головой. – А вот я сейчас отведу тебя наверх, заставлю выпрыгнуть из окна и посмотрю, что с тобой будет. Через окно! Боже правый!

      Энджи, сидя нога на ногу, цедила пиво, наслаждаясь всем происходящим.

      – Ну… – начал было Блондинчик.

      – Что «ну»! – гаркнул я, одновременно посылая Энджи взгляд, означавший «приготовься». Она изогнула бровь и допила стакан. – Парень, считай, что ты нарвался на очень крупные неприятности. – Потом подошел к фанерной стене и нажал кнопку пожарной тревоги.

      Никто не кинулся к выходу. Скажу больше – никто вообще не двинулся с места. Все просто обернулись и уставились на меня. Похоже, я вверг их в легкую оторопь.

      Однако из тех, кто находился на втором этаже, никто не смог бы сказать, горит дом или нет – в барах всегда довольно дымно.

      Первыми появились довольно крупная женщина, драпировавшаяся в довольно маленькую простынку, и тощий малый, лишенный и этого прикрытия. Не удостоив нас взглядом, они, как кролики в охотничий сезон, порскнули к выходу.

      Следующей неожиданно оказалась Симона. Она явно была очень растеряна и, ища глазами кого-нибудь из администрации, посмотрела сперва на Блондинчика, потом на толпу и, наконец, на меня.

      Я тоже взглянул на нее, но затем взгляд мой застыл в некоей точке у нее за плечом.

      Я увидел Дженну Анджелайн.

      Энджи исчезла за углом. Я выжидал, не сводя глаз с Дженны, и вот наконец наши взгляды встретились. Ее глаза говорили, нет – вопили о том, что она покорно приемлет все. Глаза глубокой