Ева. Уильям Пол Янг

головы в виде короны. Одета она была в ниспадающие яркие одежды, сверкающие при каждом малейшем движении.

      Женщина улыбнулась и стала приближать свое лицо к девушке, пока их лбы не соприкоснулись.

      – Да, я твоя мать, Лили, – прошептала она.

      – Лили? – Девушка вздрогнула, услышав это имя, но тут же поняла, что именно так ее и зовут. – Неужели я Лили? О Господи, конечно, я вспомнила. Меня зовут Лили Филдс!

      Женщина сообщила ей не только имя.

      – Так ты моя мать? Как это возможно?! Ты же…

      – Черная? – Женщина громко рассмеялась, и вслед за ней рассмеялась и Лили. – Дорогая моя, черный – это прекрасный цвет, в котором слились все остальные цвета. Согласна?

      – Но я даже не знаю, как тебя зовут…

      – Ева.

      – Ты Ева? Как в библейской притче об Адаме и Еве?

      – Да, дитя мое. Я Ева, Мать Всех живых. Как ты думаешь, где мы сейчас находимся?

      – Не знаю, – пробормотала Лили в ответ. – Это сон, галлюцинация или у меня просто какое-то серьезное психическое расстройство? – Она помолчала и потом спросила: – Может быть, я схожу с ума?

      Девушка наклонила голову и уставилась в землю, как будто надеялась увидеть что-то, что помогло бы ей сосредоточиться и собраться с мыслями. К своему величайшему удивлению, Лили заметила, что она сама в облачении из солнечного света, которое при этом полностью скрывает ее наготу. Ей было неприятно чувствовать себя обнаженной, но свет оказался идеальной одеждой. Она не стала углубляться в мысли о том, как можно быть одетой в солнечный свет, а решила продолжить разговор с Евой.

      – Ну, если бы ты знала меня чуть лучше, – пробормотала она, не поднимая глаз, – ты бы поняла, что мне здесь совсем не место.

      – Дорогая моя, – ответила Ева, – да кто из людей может признать, что хорошо знает самого себя? – Тут Ева повернулась в сторону и произнесла совершенно другим, уже не добрым и приветливым, а строгим голосом: – Я чувствую чье-то тягостное присутствие. Покажи себя, не таись!

      Листья кустов зашуршали, и из них показалась голова змеи. Заметила ли она Еву, оставалось для Лили загадкой, потому что через долю секунды змея стояла в стойке прямо перед ней. Лили отпрянула. Аспид смотрел ей прямо в глаза, угрожающе раскрыв свой капюшон. Раздвоенный язык высовывался из пасти и тут же прятался внутрь, словно пробуя воздух на вкус. Ева смотрела на происходящее с непроницаемым лицом, сложив руки на груди.

      – Ты кто? – прошипела змея. – Я еще не видела таких, как ты.

      У Лили перехватило дыхание, и она отвела глаза.

      – Я никто, – тихо прошептала она. – Я никто.

      – Ты утверждаешь, что ты – никто. Но при этом у «никто» есть голос. Кто ты?

      – Ничто, – ответила Лили. – И я не из этих мест.

      Ей показалось, что с каждым ее словом змея увеличивается в размерах.

      – Занятно. – И змея отодвинулась назад, чтобы рассмотреть ее получше. – Так скажи мне, что же привело «никто» и «ничто» в наши края?

      Лили не знала, что ответить.

      Змея наклонила голову