Врачи, пациенты, читатели. Патографические тексты русской культуры. Константин Анатольевич Богданов

издана она была уже после окончания работы над «Евгением Онегиным», в 1834 г. [Модзалевский 1910: 234–235 (№ 924)][234]. Неясно поэтому, о каком Фонтенеле упоминает Пушкин – о медике или знаменитом племяннике Корнеля, авторе «Разговоров о множестве миров», и кого из них читает Онегин[235].

      Отдельного разговора в том же контексте заслуживает упоминание в одном ряду с именами Биша и Фонтенеля имени Тиссо. Швейцарский врач-гигиенист Самюэль Огюст (Андре Давид) Тиссо (1728–1797) не может, строго говоря, считаться медиком, чьи «основные работы», как полагает М. И. Михайлов, «посвящены жизни и смерти» (если не считать, что работы любого медика посвящены жизни и смерти); не писал он и о проблемах, подпадающих под понятие «жизнь после смерти». В глазах читателей – современников Пушкина Тиссо был известен прежде всего как автор книги о пагубных для физического и умственного здоровья последствиях онанизма («De l’onanisme, ou dissertation physique sur les maladies produit par la masturbation», 1758), рекомендаций в области гигиены и правильного питания («Avis au people sur sa santе́», 1761) и трактата о вреде умственного переутомления и ученого многочтения («De la santе́ des gens de lettres», 1766)[236]. Все эти книги были переведены на русский язык и изданы еще при Екатерине II и сохраняли репутацию популярных и при этом вполне авторитетных медицинских руководств вплоть до середины XIX в., надолго пережив их автора (книга Тиссо об онанизме будет переиздана в 1845 г.) [Тиссот 1787; Врач светских людей 1792; Онанизм 1793]. Популярность не исключала, впрочем, иронии: М. М. Херасков начинает свою сатирическую поэму «Бахариана, или Неизвестный» (1803) патетическим панегириком чтению («О! душа уединения, / Сладостное книги чтения»), но уже в следующей строфе прерывает его, напоминая о предостережениях Тиссо:

      Но всегда ль сидеть за книгами?

      Не забавна жизнь сидячая,

      Ради здравия вредна она —

      Так ученый написал Тиссот.

[Херасков 1961: 240]

      В басне В. А. Жуковского «Цапля» (1805) героиня (цапля) придерживается обычая «обедать по часам / И диететики Тиссотовой держаться» [Жуковский 1999: 96]. В дневнике С. П. Жихарева приводится анекдот, изображающий Тиссо влюбленным соперником Эдуарда Гиббона (еще одного автора, заметим попутно, читаемого Онегиным): «Однажды, когда Гиббон, по желанию леди, читал ей отрывки из своей истории, Тиссот сказал ему: „Господин историк, когда леди Фостер занеможет от скуки, слушая вас, я ее вылечу“. – „Господин медик, – отвечал Гиббон, – когда леди Фостер умрет от вашего лечения, я сделаю ее бессмертною“» [Жихарев 1955: 89. Запись 1805 г.].

      Обрекая своего изнывающего от любовного томления героя на «читательское» времяпрепровождение, Пушкин, как кажется, иронизирует и над Тиссо, и над Онегиным. Онегин читает «без разбору» даже то, что предупреждает его о вреде чтения. Но предостережения швейцарского медика, вероятно, тщетны и в том случае, если в руки Онегина попал трактат Тиссо об онанизме. В пользу подозрения, что Пушкин подразумевал «чтение» Онегиным именно (или: также и) этой книги, свидетельствует веский

234

 Fontenelle J. de. Recherches médico-legales sur l’incertitude des Signes de la mort, les dangers des inhumations précipitées, les moyens de constater les decès et de rappeler à la vie ceux qui sont en état de mort apparente. Paris, 1834.

235

 Кюхельбекер, полагавший, что Пушкин имел в виду Фонтенеля – автора «Разговоров», отмечал вместе с тем и диссонанс, вносимый его именем в список других упоминаемых Пушкиным имен: «Особенно мил Фонтенель с своими творениями в этой шутовской шутке». Строфу с именами читаемых Онегиным авторов Кюхельбекер считал «из худших» [Кюхельбекер 1929: 44].

236

 О Тиссо и его значении в истории медицины и идеологии см.: [Emch-Deriaz 1992].