Врачи, пациенты, читатели. Патографические тексты русской культуры. Константин Анатольевич Богданов

[74] была приобретена коллекция Рюйша, выставленная в 1718 г. в доме адмиралтейств-советника А. В. Кикина (казненного за причастность к побегу царевича Алексея за границу). Тогда же было заложено (и в 1728 г. выстроено) специальное здание Кунсткамеры в тогдашнем центре Санкт-Петербурга – на Стрелке Васильевского острова (проект архитекторов И. Маттарнови, Н. Гербеля, Г. Киавери и М. Земцова)[75]. Публично обнародованный указ Петра делал музей бесплатным, и более того – его посетителей надлежало «приучать, потчевать и угощать» [Рассказы 1891: № 34]. При посещении Кунсткамеры посетителям предлагали «кофе и цукерброды», закуски и венгерское вино (Иоганну Шумахеру, хранителю коллекций, на это отпускалось 40 рублей в год [Подлинные анекдоты о Петре Великом 1830: № 27]).

      Рис. 3. Иллюстрация к анатомическому «Тезаурусу» Ф. Рюйша. Гравюра К. Гейзенберга

      В ряду событий петровского правления создание коллекции анатомических диковинок сопутствует мероприятиям, подчеркивавшим в глазах современников значение, отводившееся Петром медицинскому дискурсу. На фоне этих мероприятий – учреждение медицинских школ, госпиталей, аптек – идеология петровского правления утверждается как небезразличная к риторике здоровья/болезни и репрезентирующей ее телесности. Эстетика телесности становится атрибутом импортируемого искусства (например, публичной демонстрации обнаженного тела в выставленных в Летнем саду статуях [Андросов 1989: 44–58], появлению светской портретной живописи) и административных мер вроде бритья бороды и замены традиционной русской одежды – европейской, непривычно «обнажившей» в глазах современников человеческое тело. Экспонирование анатомических курьезов в стенах Кунсткамеры дополняет – и гротескно оттеняет – инициированное петровским правлением «открытие телесных форм» в русской культуре (по выражению Джеймса Биллингтона [Биллингтон 2001: 232]). Характерно, что еще задолго до открытия Кунсткамеры зрелищем, продемонстрировавшим неравнодушие власти к телесным аномалиям, стала поразившая современников своим размахом свадьба карликов, устроенная Петром в 1710 г. в Петербурге.

      В царском указе 19 августа 1710 г. предписывалось «всех карлов, живущих в Москве в домах боярских и других ближних людей, собрав всех, выслать из Москвы в Петербург, сего августа дня, а в тот отпуск, в тех домах в которых живут, сделать к тому дню на них, карлов, платье: на мужеский пол кафтанье и камзолы нарядные, цветные с позументами золотыми и пуговицами медными, золотыми, и шпаги, и портупеи, и шляпы, и чулки, и башмаки немецкие добрые; на девический пол верхнее и исподнее немецкое платье, и фантажи, и всякое приличное добро, уборы, и в том взять тех домов с стряпчих скази»[76]. Два с лишним месяца спустя в Петербурге было собрано около 80 карликов для участия в свадьбе герцога Курляндского Фридриха-Вильгельма и племянницы Петра, дочери царя Иоанна V, Анны (будущей императрицы Анны Иоанновны). Свадебное торжество было двойным – одновременно со свадьбой

75

 О начале строительства Кунсткамеры спорят. Возможно, что первый камень в основание здания был положен в 1719 г.: [Липман 1945: 9].

76

 Цит. по: [Шубинский 1888].