Альманах «Истоки». Выпуск 9. Коллектив авторов

ок дойдет до адресата.

      Пластмассовая гильза сохранила

      Фамилию –

      мы памятью живем.

      Есть у солдата имя и могила.

      Он без вести пропал,

      но помнили о нем.

      И есть теперь куда приехать близким…

      Где шли бои, застыли обелиски.

      Валентин Ермаков

      (1933–2015), г. Обнинск

      «Картошки – и той не осталось…»

      Памяти тети Маши Охотниковой, приютившей нашу семью во время оккупации.

      Картошки – и той не осталось.

      Что делать?

      Пришлось променять

      И платье, в котором венчалась

      Моя бережливая мать.

      Два дня от деревни к деревне

      В июльский немыслимый жар

      Несла она праздничный, древний,

      Такой неуместный товар.

      Да, было тогда не до свадеб –

      Шли годы военной поры.

      В безмолвной и горькой досаде

      Она покидала дворы…

      Скажу ли обидное слово

      О женщине той из села,

      Которая за обнову

      Неполную цену дала?

      Ей платье-то было не нужно:

      В избе обгорелой своей,

      Вестей ожидая от мужа,

      Растила одних сыновей!

      В этом доме жили погорельцы

      В этом доме жили погорельцы:

      Женщины и уйма малышей.

      В этот дом пускали обогреться

      Стариков из мокрых шалашей.

      В этот дом со всех фронтов России

      Похоронки шли, как на почтамт.

      В этом доме вслух не голосили –

      В поле убегали причитать.

      Этот дом, безлюдный, темный, древний,

      Весь перекосился и осел.

      А по славе – первый дом в деревне:

      От войны один лишь уцелел.

      Вера Чижевская

      Скрипка оружейного мастера…

      ОНА – бежала с односельчанами

      в тёмные глухие леса –

      к партизанам –

      от фашистов,

      вломившихся в ЕЁ родную деревню.

      ОН – был оружейным мастером

      в партизанском отряде

      (снова на фронт не пустила

      контузия

      от разорвавшейся фашистской бомбы).

      …Когда в небе

      НЕ ревели немецкие самолёты,

      люди из землянок

      заполняли паузы танцами –

      длиной в короткую ночную лесную тишь –

      под музыку скрипки,

      на которой играл ОН –

      советский солдат-партизан.

      ОНА подошла и сказала:

      – А я тоже

      умею играть на скрипке…

      на одной струне…

      …Молодые, красивые, полные надежд

      шутили, веселились

      и любили друг друга,

      если над головой

      НЕ ревели немецкие самолёты.

      …Фашистов вышибли из деревни.

      И в мире он и она

      родили дочку и сына.

      …ОНА умерла спустя три года

      после войны.

      ОН прожил ещё полвека.

      После них остались

      дети

      и скрипка…

      Я знала тебя,

      старая скрипка –

      без струн, без смычка и футляра –

      когда ты уже не могла

      воспроизвести мелодию,

      соединившую моих родителей…

      Анри Маркович

      Пленные немцы в Майори

      Пленных несчастных видели в Маори

      Через два года после войны.

      Рыли канаву, по-немецки гутарили. –

      Трудное время Советской страны.

      Мы отдыхали с мамой в Майори.

      Дом отдыха, полуразрушенный вид…

      Немцы здоровались, не базарили.

      В воздухе туберкулёз, а не СПИД.

      Тогда менингит был зловещий.

      Детям смерть приносил.

      Палочка Коха вползала в вещи,

      Только стрептомицин лечил.

      Мы проходили – июль был жаркий,

      Гутен таг – говорили они.

      Красиво на взморье, роскошно в парке.

      Для