Профессор бессмертия. Мистические произведения русских писателей. Сборник

невзрачным, глухонемым от рождения.

      Уже порядочно стемнело, когда Сухоруков с Маскаевым подъехали к хутору колдуна. Большая цепная собака, привязанная у самого крыльца батогинской избы, встретила гостей отчаянным хриплым лаем. Она бросалась во все стороны, как бешеная, вспрыгивала, становилась на задние лапы, удерживаемая цепью, опрокидывавшей ее назад. На крыльце показался колдун.

      – Это ты Батогин? – спросил Сухоруков.

      – Я самый и есть, – отвечал колдун.

      – Странник Никитка здесь? Я его не вижу.

      – На ярмарку ушел, в Кирики. Там нынче праздник.

      – Ну, шут с ним, – сказал Сухоруков. – На ярмарку, так на ярмарку.

      Он слез с лошади и передал ее доезжачему.

      – Ты вот что, любезный, – обратился он к колдуну, – отвори-ка ворота. Мой человек лошадей на место у тебя поставит. Корму им дай.

      – Дадим, дадим, – ответил Батогин. – Сами-то вы, барин, в горницу пожалуйте.

      – Прежде чем в избу звать, собаку от крыльца отведи. Видишь, бросается.

      Колдун цыкнул на собаку и оттянул ее от крыльца.

      – Пожалуйте, барин. Я вас с самого вечера жду, – продолжал колдун нежным тоном, который так не шел к его угрюмой фигуре. – Сейчас к вам приду.

      – Маскаев! – крикнул Сухоруков доезжачему. – Ты пока побудешь с лошадьми. Я тебя позову.

      Сухоруков вошел в избу. Осмотревшись, он сел на лавку. Изба освещалась лучиной, воткнутой в рогульку, укрепленную на печке. Лучина горела, мерцая, и трещала, давая копоть. В избе было неприветливо и пусто. Стены были закопчены, и кроме длинных лавок, небольшого стола в углу, да неуклюжей печи рядом с входной дверью, ничего не было.

      Немного погодя вошел в избу и колдун. Он плотно притворил за собой дверь.

      – С самого вечера вас, барин, ждал, – заговорил Батогин тем же сладким, мягким тоном, что и при встрече. – Уж это Никитка за вас больно просил. Что ж! Мы, значит, постараемся…

      – Постараешься – награждение получишь, – благосклонно произнес Василий Алексеевич. – Сухоруковы мужиков не обманывают.

      – Денег мы не берем, – угрюмо отрезал колдун. Сухоруков с удивлением посмотрел на колдуна.

      – Денег мы не берем, барин, – продолжал колдун. – Мы, значит, из чести… И, окромя того, я на нее зол… Она про меня дурную молву распускает. Посмотрю теперь, как она завертится, когда деньги у нее вынут.

      – Это хорошо, Батогин. Ты мне нравишься.

      – А кто у вас к ней… забираться будет? – спросил вдруг колдун. – Кто деньги-то будет красть? – приступил он к делу довольно бесцеремонно. – Вы сами или этот, что ли, что с вами приехал?

      Сухорукова покоробило, но он сдержался и ответил:

      – Думаю доезжачему поручить. Маскаев здешние места знает. В ее усадьбе бывал и малый лихой.

      – Пособим, пособим, – сочувственно продолжал колдун. – Очень даже хочу вам, барин, пособить. И знаем мы хорошо, где деньги у нее лежат. Лежат они в спальной, в киоте за образами. Там у нее железная