Камин для Снегурочки. Дарья Донцова

настоящему мастеру! Одни истерички кругом. Живо выгоните идиотку, поддайте снегу, немедленно! Свет уходит! Солнышко мое, суперстар, ну постарайся!

      Последняя фраза, сказанная совсем иным тоном, чем предыдущие, относилась вновь к появившейся на лужайке Глафире.

      Действие повторилось во второй раз, третий, четвертый, пятый… У меня заболела голова. «Снег» нестерпимо вонял, музыка гремела, режиссер орал. Через два часа после начала съемок я от всей души пожалела Глафиру. Ей-богу, никаких денег и славы не захочешь, если требуется такая адская работа!

      – Хватит, – взвыл Гена, – теперь конец. Глаша срывает шубу, падает лицом в снег, ее заносит метель. Ах черт, красивая картина будет!

      И тут у моей хозяйки случилась самая настоящая истерика. С воплем: «Ни за что не стану падать!» – она унеслась в автобус.

      – Да уж, – вздохнул Гена, – некоторые, понимаешь, звезды… Свин, наведи порядок.

      – Надоела она мне, – вздохнул продюсер, – имидж вот поменял.

      – Волосы недолго покрасить, – заржал Гена, – ты девку смени! Эта совсем от рук отбилась!

      Став красным, Семен медленным шагом двинулся к автобусу. Я поняла, что он сейчас начнет рукоприкладствовать, и кинулась за ним.

      – Пойми, Глафира устала. Легла поздно, встала рано, потом у стилиста была, и съемка такое тяжелое дело.

      – Отвянь! – рявкнул Свин и влез в автобус.

      Я вскочила за ним.

      – Пожалей ее.

      – Смойся.

      – Она заболела!

      Внезапно Свин усмехнулся:

      – Это шоу-биз, детка, красиво лишь из зала. Кому какое дело, что с тобой? Мама умерла, любовник бросил, чирей на заду вылез, ноги отвалились – пой, киса, весели народ, тебе деньги уплачены! Это ее работа, ща пойдет и станет мордой в ихние химические сугробы нырять. Знаешь, сколько запись клипа стоит?

      – Ей плохо.

      – И что?

      – Как это? – растерялась я. – Ну… пусть отдохнет.

      – В могиле выспится, у нас еще два концерта сегодня.

      Свин свирепо гаркнул:

      – Глашка, вылазь!

      Я быстро побежала в глубь автобуса и увидела певицу, ничком лежащую на вытертом диванчике.

      – Не могу, – простонала она, – тошнит. У меня началась аллергия.

      – Живо на площадку, – поднял кулак Свин.

      Я бросилась на него:

      – Ой, не бей.

      – Съемка стоит, отойди.

      – Не могу, – стонала Глафира, – все, ухожу, сыта по горло, бросаю сцену.

      – Сначала отработай! – взревел Семен, пытаясь оторвать меня от себя.

      – Нет.

      – Ну ща заработаешь на орехи…

      – Свин, – заорала я, – там же только надо лицом в снег упасть?!

      – Ну? – он слегка сбавил тон.

      – Давай я за нее прыгну.

      – Ты?

      – Да.

      Секунду Свин надувал губы, потом буркнул:

      – Переодевайся, живо, – и вышел на улицу.

      ГЛАВА 9

      Если вы думаете, что Глафира сказала мне спасибо, то жестоко ошибаетесь. Когда я, почесываясь и кашляя, влезла в машину, певица ехидно осведомилась:

      – Ну как? Понравилось быть