Камин для Снегурочки. Дарья Донцова

резюмировал продюсер, – она около тебя сидит!

      Я уставилась на брюнетку, та подмигнула мне.

      – Это… ты? – вырвалось у меня. – Не может быть!

      – Лися постарался.

      – А с голосом что?

      – Вот блин, охрипла чуток!

      – Ну… а почему глаза карие?

      – Это линзы.

      – Да?

      – Не верит, – взвизгнула Глафира, – супер! Народ сляжет! Все газеты нам обеспечены! Да я это, я! Вот гляди, след от ожога!

      Я уставилась на обнаженную руку Глаши, действительно…

      – Можно пощупаю?

      – Еще плюнь и потри, – хмыкнула она.

      – Хватит базлать, приехали, – сообщил Свин.

      Когда мы вышли из машины, певицу утащила толпа народа. У меня выхватили ящик с гримом, сумку, портпледы и велели сидеть тихо на табуретке. Я послушно устроилась на жестком сиденье и привалилась спиной к дереву.

      Снимать клип собирались на природе, режиссер выбрал симпатичную лужайку, покрытую зеленой травкой. Палило солнце, было очень жарко, где-то высоко в небе щебетали птички, изредка моего лица касался легкий ветерок.

      Съемочная группа толпилась вокруг всяких приборов.

      – Ну, звезда моя, ты готова? – заорал режиссер. – Эй, кто-нибудь, поторопите ее, натура уходит! Мне вон та тень не нравится! Сколько можно одеваться! У нее что, три задницы?

      – Нечего орать, – ответила Глафира, выходя из расположенного рядом микроавтобуса.

      Я бросила взгляд на певицу и чуть не свалилась с колченогой табуретки. Стройная Глаша напялила шубу из соболя, длинную, до щиколоток. Застегивалось одеяние лишь до пояса. Когда Глафира сделала шаг, полы разошлись в разные стороны и стала видна коротенькая ярко-красная юбчоночка и сапоги-ботфорты. На иссиня-черных волосах моей хозяйки сидела шапка-ушанка, верхний отворот которой украшала россыпь стразов.

      – Где снег? – завопил режиссер.

      Я почувствовала себя участницей пьесы абсурда. Какой снег? Они что тут, все с ума посходили? Одна стоит в шубе и ушанке, второй желает видеть белые хлопья, валящие с неба. На улице жаркий июнь! Сейчас Свин вызовет психиатрическую перевозку.

      – Да, – капризно топнула ножкой Глафира, потом повернулась к режиссеру. – Меня торопили, а сами! Непорядок, Гена! Я звезда!

      – Снег, живо! – замахал руками Гена.

      Я вцепилась в табуретку.

      – Только не нервничайте, – пробасил один из парней, стоявших возле какой-то непонятной штуки.

      Затем он нажал кнопку, взял шланг… Мигом из него полилась обильная пена. Через пару секунд лужайка стала похожа на опушку зимнего леса.

      – Что они делают? – спросила я у шофера Мити, который меланхолично курил на редкость вонючую сигарету.

      – Клип снимают, – пожал тот плечами, – на песню «Зима души». Снег им нужен, вот и наваливают.

      – Но почему же зиму снимают летом?

      Митька пожал плечами:

      – Хрен их разберет. А в декабре Глашка в купальнике по набережной бегала, тогда про август пела.

      – Интере-есно, – протянула