О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956. Ольга Книппер-Чехова

в Париж. Здесь П. Шаров[104], тоже сидит с нами и шлет тебе привет. Целую. Оля.

      Почтенные немцы чинно отдыхают, пьют кофе, все благоустроено. Завтра, верно, уеду в Берлин. Целую и привет всем. ОК

      22. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

      3 сент. 1929 г. Москва [В Ялту]

      Маша, дорогая, после всех злоключений я в Москве, и только выкупалась, побывала у Мих. Ив. (парикмахер) и прямо на две репетиции[105]. Голова как [толкач?] вчера была. Ехала хоть и в мягком, но в таком зловонии, что лежала с платком, намоч. одеколоном, все время. Свинство. На автобусе чуть не погибли: сломалась ось и отскочило колесо, и с 6½ до 10 ч. сидели на шоссе без помощи; на свой поезд опоздали, захватили поезд 12.30, отходивший с опозданием, плацкарты потеряли. Ужас, а не путешествие. Встретила Люба с цветами. Сегодня играю[106]. Целую и горюю, что так глупо уезжала. Твоя Оля

      23. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

      Ливадия, 20/IX-29 г. [В Москву]

      С чувством глубокого благоговения и нежной трепетности поздравляю тебя, моя дорогая Ольга, с днем твоего рождения! Грущу, что не могу принести этого поздравления лично и пожелать всех благ, как земных, так и небесных! Главному твоему гофмейстеру Маркову и ныне «распущенному» Двору твоему привет и пожелание вернуться в добром здоровии и благополучии к своим обязанностям при Гурзуфском Дворе к будущему сезону. Твоя каммерфрейлина Елизавета в хорошем здоровии провела свой отпуск в вилле твоего в Бозе почившего супруга.

      Будь же здорова и Богом хранима со всеми его Святыми Ангелами. Кузина-Мать.

      PS. Слухи о твоем намерении вступить в морганатический брак с некиим лордом волнуют умы![107] Будь осторожна!

      Два однотипных поздравления на почтовой бумаге с золотым и серебряным тиснением буквы М; первое – на двух листках и на более плотной бумаге, второе – на одном; формат вытянутый. Есть еще конверт с таким же золотым вензелем, без штампа, но с карандашной датой: 20/XI-29 и надписью: «Ея Высочеству Ольге Леонардовне Чеховой».

      24. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

      1 окт. 29 г. [Москва – Ялта]

      Маша, дорогая, не кляни меня, что не пишу – я очень занята и устаю порядком. Твои чудесные сливы съедены, груши лежат на бюро, фигов. листья я нюхаю и ощущаю близко-близко милый Гурзуф. Вчера была девушка, жившая в Гурзуфе, и привезла мне чудесную гранату с веткой. Я приехала с Чеховского вечера и получила радость. Вечер, конечно, мог быть намного лучше. Приятно говорил Сакулин[108], Кольцов (молодой)[109] доказывал, что Чехов современен, но говорил не талантливо и длинно. Ученики студии Завадского были плохи, «Юбилей» шел живо, но, конечно, это не то, что нужно. Я читала отрывок из «Невесты» – бурную ночь – мать и дочь – объяснение и отъезд Нади, и из ранних рассказов: «Ушла».

      Каждый день репетиции, завтра показываем Вл. И-чу декорации, костюмы, гримы[110].

      Люба уже служит в Парке отдыха и культуры. Лева адово пишет; дома обедаем редко.

      «Вишневый сад» процветает. Прости,

104

Петр Федорович Шаров (1886–1969) был помощником режиссера в МХТ; сохранились его записи четырех репетиций «Чайки», которые проводил К.С. с сентября 1917 по июнь 1918 г. и в которых участвовала О.Л. (см. Станиславский репетирует. М., изд-во МХТ, 2000, с. 141–154). Участвовал в поездке с Качаловской группой.

105

7 сентября Бокшанская писала Бертенсону: «Ольга Леонардовна вернулась тоже веселая и свежая, остригла волосы, мила, как всегда. Франтит, конечно, на зависть нам» (Бертенсон, с. 54).

106

Сезон открывали «Вишневым садом».

107

О.Л., объясняя Бертенсону длительный интервал в их переписке, 7 января 1935 г. писала: «Я не могу простить Вам, что Вы поверили, что я вышла замуж. Разве в мои годы это делают? Стыдно» (Бертенсон, с. 221). Она не отрицала романа с Волковым – что не считала зазорным, – она отрицала факт замужества.

108

Павел Никитич Сакулин (1868–1930), историк и теоретик литературы, профессор МГУ; академик АН СССР (с 1929 г.).

109

Возможно, речь об известном журналисте М.Е. Кольцове.

110

«Дядюшкин сон» готовили В.Г. Сахновский и К.И. Котлубай, художником был приглашен ленинградец М.П. Зандин, чьи декорации оказались неудачными. Но прежде всего провальной была сама постановка. Через месяц после этого показа, 6 ноября 1929 г., Н. – Д. писал в Америку Бертенсону: «Вообразите, что из совершенно безнадежного «Дядюшкина сна» я, кажется, сделал хороший спектакль. Если это так выйдет, я уж и не знаю, что о себе думать!» А через две недели после премьеры, 15 декабря, он сообщал тому же корреспонденту: «”Дядюшкин сон” сдан. Хвалю себя. Из совершенно безнадежного сумбура сделал очень живой и сильный спектакль. Но интереса он, как и следовало ожидать, не возбуждает, т. е. не будет привлекать» (Бертенсон, с. 61).