Скульптор-экстраверт. Вадим Левин

знал о том, что Олег Иванович на днях выписался из военного госпиталя (он оказался в госпитале, после того как позволил себе выпить лишнего на похоронах в Киеве старшего брата).

      – По большей части плоховато, Вадим.

      – Держитесь, Олег Иванович, все еще, дай Бог, и сладится.

      – Вадим, ты в курсе, что мы свой дом собираемся продавать? Генерал неожиданно для меня сменил тему разговора. И первый раз за десять лет с момента нашего с ним знакомства перешел со мной на ты. Я после этих его слов посмотрел в лицо генералу. Посмотрел и сразу же понял для себя, отчего он в этот вечер перешел со мной на ты…

      Ему не сладко было в этот день и в эту осень. Лицо Олег Ивановича сплющилось, сузилось, сморщилось и превратилось в кулачок. Оно было абсолютно желтого цвета. Цвет лица генерала не оставлял никаких сомнений на этот счет… Генерал обречен…

      На кого он был похож, Боже мой, на кого же он был похож… Сердце мое сжалось в груди тогда, когда я на него посмотрел, вот на кого он был похож…

      Но понимал ли он это со всей отчетливостью и ясностью для себя? Скорее нет, чем да. Скорее всего, он надеялся поправить как-нибудь и с чьей-то помощью свое пошатнувшееся здоровье и прожить еще с годик – другой на свежем воздухе и за городом. А кто не хочет прожить столько, сколько Бог даст и здоровье позволит. И чем больше прожить, тем лучше, да еще и за городом, да еще и на свежем воздухе… Все этого хотят, и Олег Иванович тоже хотел. Глупо было бы не желать для себя этого… Но сроки, знаете ли, – пришли… Те самые кровяные тельца, прежде радовавшие его своим юношеским задором, теперь уже предательски покидали его тело, покидали день ото дня, как крысы покидают тонущий корабль…

      – Да, Олег Иванович, в курсе, что, с деньгами проблемы возникли?

      – Да, сын долгов наделал.

      – Может быть, все как-нибудь да устроится?

      – Нет, не устроится! Да честно сказать, я устал бороться, мне покой нужен. (По мне, так страшные слова для боевого генерала.) – Продам дом, рассчитаюсь с долгами и куплю себе здесь хотя бы две-три сотки земли с домиком в метров двадцать!!!

      В это время передо мной стоял не бравый генерал, грезивший о победоносных сражениях, но пожилой мужчина с потухшим взором и пришибленным видом. Это был настоящий старичок шестидесяти девяти лет с желтым цветом лица. Старик, обреченный умереть и мечтавший за три недели до смерти лишь об участке земли в две сотки… Но впереди его поджидало несколько иное, его поджидал скромный участок земли, именно что в два квадратных метра, и не более того, и не более, и, к сожалению, что так…

      Но как же мне хотелось бы, а точнее, по прошествии нескольких лет хочется, чтобы генерал пожил бы еще с годик-другой… Как мне впоследствии будет не хватать его, этого человека, горделивого и прежде времени состарившегося…

      Состарившегося и ушедшего от нас раньше времени, благодаря трем инфарктам, полученным им на военной службе, и одному по бухлу, полученного им по выходу на пенсию.

      Друзья мои! Завязывайте