Отступник. Жанна Пояркова

вдали. Ритм был устрашающ, спустя миг на грохот наложились вибрирующие, громкие звуки труб. Взвыл рог. В конце разреза показалась фигура в белом одеянии. Лицо скрывала вуаль.

      – Что… – начал было я, но Каин да Коста нетерпеливо ударил сложенной плетью по ноге, чтобы я замолчал.

      Кари надругалась над миссией посла, превратив переговоры в потеху. Она была женщиной, чье место в тени, а он – голосом Армады, покоряющей миры. Но в этой церемонии все перевернулось, и вот уже дочь Годара сидит на мужском троне, а посол облачен в развевающийся шелк. Жар опалил лицо. Армада разговаривала с позиции силы, избранности, воли Бога-отца и предлагала условия, которые можно было только принять. Но людей Годар не интересовали предложения или договоры, а потому послу указали на его место – место танцовщицы, на которую пришло посмотреть чересчур много публики. Невероятное унижение для мужчины, воина, верующего и посла.

      Посол медлил, барабаны ускоряли темп, трубы гудели, рог ревел, словно толкая его в спину. Я хотел закрыть глаза, не желая наблюдать, как пришельца разорвут на части, но он вдруг двинулся вперед. Посол шел, словно гимнаст по канату, – так же осторожно и так же изящно, не оставляя шанса себя осмеять. Белый подол тонкой мантии развевался, ткань облепляла фигуру, но, казалось, он не чувствует ни капли стыда. Он пересекал коридор, ловя ритм и делая его соучастником. Кровавые капли камней сверкали на белом, когда пришелец спокойным движением откинул назад закрывающую лицо вуаль.

      Кари подалась вперед. Посла Армады собирались унизить, но он превратил это в чествование. Остановившись перед нами, мужчина склонил голову – не слишком сильно, надо заметить.

      – Вами решили пожертвовать, Акира, – вместо приветствия сказала бунтовщица. – Армада знает, что дипломатия здесь не принесет успеха, поэтому она отправила вас – малоопытного, очевидно незаконнорожденного, юнца. Но мы сделаем так, чтобы смерть хотя бы была эффектной.

      Посол ничего не ответил. Его лицо, скуластое и острое, было по-дикарски привлекательным. Учитывая происходящее, он весьма неплохо держал себя в руках.

      – У Армады есть что-то, что она может мне предложить?

      Акира продолжал молчать. Раскосые глаза выдавали кровь шуай, но были ярко-синими, а не черными. Браки между шуай и жителями Лурда резко порицались и случались очень редко, потому что шуай не принимали веру в Бога-отца. Чистота крови играла большую роль при дворе и в церкви, тем удивительнее, что Акире удалось преодолеть традицию. Или же повезло с отцом.

      – Совсем ничего? – Казалось, безмолвие облеченного в белое молодого мужчины развлекает Годар больше любой речи. – Он немой, инквизитор?

      Кари с располагающей улыбкой повернула голову. Посол изучал странными глазами нас обоих.

      – Нет. – В горле пересохло от возможности ошибиться. – Я уверен, что он может говорить.

      – Жаль. Мне бы понравилась немота посла как знак того, что Совет способен на изысканные оскорбления. Армада скупа, но, может быть, что-то хотите предложить вы сами, Акира?

      Кари