«Дар особенный»: Художественный перевод в истории русской культуры. Всеволод Багно

то же время перевод Бальмонта не передает жесткой, напряженной мужественности стиха Эспронседы, кроме того, он (если быть предельно строгим) неэквилинеарен[147]. Переводчик позволяет себе значительные отступления от смысла. Со всех этих точек зрения наиболее удачен перевод П. Грушко. Для сопоставления можно привести русские переводы припева этой столь разнообразной в метрическом отношении «вольной» песни:

      Que es mi barco mi tesoro,

      Que es mi Dios la libertad,

      Mi ley la fuerza у el viento,

      Mi única patria la mar.

      (Мое сокровище – корабль, / Свобода – мой бог, / Сила и ветер – мой закон, / Море – моя единственная родина.)

      8

      Мигель де Унамуно, один из величайших испанских поэтов XX века, долгое время был заслонен Мигелем де Унамуно – философом и прозаиком. Истинной сущностью своих книг он считал фрагментарность, принципиальную незавершенность и проблематичность идей, в них заложенных. Ему свойственно непрерывно переходить от одной темы к другой, от одного ее оттенка к другому, никак не связывая их между собой. В его произведениях, в том числе и в стихах, нет ни логических ступенек, ни цепочек аргументации. В то же время наряду с расчлененностью идей его философским взглядам присуще глубокое единство. Все это делает его одним из самых трудных для перевода испанских поэтов. Показателен для Унамуно сонет «Vuelve hacia atras la vista, caminante…».

      Vuelve hacia atrás la vista —, caminante,

      verás lo que te queda de camino;

      desde el oriente de tu cuna, el sino

      ilumina tu marcha hacia adelante.

      Es del pasado el porvenir semblante;

      como se irá la vida asi se vino;

      cabe volver las riendas del destino

      como se vuelve del revés un guante.

      Lleva tu espalda reflejado el frente;

      sube la niebla por el rio arriba

      у se resuelve encima de la fuente;

      la Ianzadera en su vaiven se aviva;

      desnacerás un dia de repente;

      nunca sabrás donde el misterio estriba.

      (Посмотри назад, путник, / и ты увидишь оставшуюся часть дороги; / с востока твоей колыбели судьба / освещает твой путь вперед. / Из прошлого можно видеть будущее; / жизнь уйдет так же, как она пришла; / так потяни за поводья судьбы, / как выворачивают наизнанку перчатку. / Твой затылок несет отражение лба; / над рекой поднимается облако, / чтобы испариться над родником; / челнок в колебании самовозрождается; / однажды ты внезапно мир покинешь; / и никогда ты не узнаешь, где скрыта тайна.)

      Характерный для поэта прием нанизывания одной на другую ипостасей одного философского тезиса, неизменно облеченных в форму парадоксально заостренного афоризма, если и может быть воссоздан средствами другого языка, то лишь ценой равноценных замен значительной их части. Именно поэтому можно приветствовать сосуществование в пределах одного сборника переводов этого сонета, выполненных С.Ф. Гончаренко и А.М. Косс.

      Пусть даль зовет. Не слушай, путник, зова.

      Взглянув назад, прочтешь пути итог.

      Судьбой решен исход твоих дорог

      там, где горит восток родного крова.

      Грядущее – лишь зеркало былого.

      Жизнь истечет, как этот миг истек…

      Ты наизнанку выверни свой рок,

      но все равно все повторится снова,

      как повторится вод круговорот.

      В миру царит надежная порука:

      грядет

147

Впрочем, это требование, коль скоро речь идет о переводе произведения романтика, не должно быть столь категоричным, как при анализе перевода, например, стихотворения поэта-парнасца.