Украина скаче. Том I. Василий Варга

санитарки с толстым крупом, появилось брезгливое выражение и они молча вернулись в машину. Музычко поднял палец кверху.

      – Тут у нас один боец, он поскользнулся ушиб колено. Заберите его. Яруш велел.

      – А что с этим мильтохой делать? – спросила большой круп, не выявив озабоченности на лице.

      – Пусть погибает на морозе. Не в камере же ему отдать концы. Кроме этого, замороженный, не будет издавать дурных запахов.

      Музычко подумал, поковкерялся в носу и не встретив возражения, неожиданно произнес:

      – Впрочем, разрешаю поэкспериментировать над ним. Забирайте и его тоже. Только смотрите, чтоб он не вернулся в строй.

      – Разберемся, – сказала полнозадая дама.

      Она уже была в курсе и сегодня получила гонорар от главврача в размере пятисот долларов. За каждого умершего бойца в больнице, главврач обещал по сто долларов. – Грузите его, он должен умереть. Но не сегодня и не завтра.

      – А кто ему зашил рот? – спросил мужчина, съежившись.

      – Сам себе зашил, – заявила дама, брезгливо осматривая искалеченного. – А он еще живой, крепкий парень. Надо было дома сидеть, а не по столицам шастать. Иногородний, небось. Кто ему глоток воды подаст? Господь бог.

      Глафира Кастратовна села рядом с водителем, а ее помощник Алексей Иванович в салон вместе с двумя больными. Бандеровца положили на раскладушку, а стража порядка на пол, как животное.

      Алексей Иванович достал медицинские ножницы и флакончик с йодом, кусочек ваты и осторожно разрезал нитку, при помощи которой был зашит рот. Затем пинцетом вытащил нитки, промыл раствором и замазал раны йодом.

      – Глафира Кастратовна, надо бы дать успокоительное человеку.

      – Разве это человек? Это мильтон, пусть подыхает. Мы еще премию получим.

      – Глафира Кастратовна, мне такая премия не нужна. Я не продаюсь, учтите. Сумку! Дайте мне сумку с лекарствами.

      – Бери, но предупреждаю: пожалеешь.

      – Как получится.

      У входа в больницу подошли два санитара, погрузили больных на каталку, потом в лифт и увезли на третий этаж. Андрея погубило то, что он был в форме. Его сразу бросили на пол в коридоре, и к нему больше никто не подходил.

      К бойцу – бандеровцу, который ушиб колено пришли земляки из Галичины, назначили ему сиделку, ученицу десятого класса Надию.

      Андрей лежал у стенки на полу, и все время просил пить. Надя иногда, когда могла, когда никто ее не видел, приносила Андрею обычной воды из-под крана. Он выпивал до дна и благодарил.

      – Говорите на ридний мове, пся крев, – с обидой в голосе, говорила Надя.

      – Добже.

      – Вот это другое дело. Может, я еще компот вам сумею принести.

      Но Андрей попросил лоскуток бумаги и карандаш. Он как мог, нацарапал адрес супруги, живущий в Симферополе, и слезно стал просить Надю послать телеграмму в Крым.

      Надя просьбу выполнила, никому не рассказывая о своем подвиге.

      Но Андрей не дождался супруги. У него поднялась высокая температура, и он через два дня отдал Богу душу. Врачи не дали ему ни одного укола,