«Если нельзя, но очень хочется, то можно». Выпуск №1. Сборник

ночью приутих Монмартр,

      Как, впрочем, вся французская столица,

      Лишь падали, кружась, с каштанов листья,

      Собою украшая тротуар.

      Звучало в тишине: «Люблю, прости,

      Я разведусь – так дальше невозможно!»:

      Под фонарём, забыв про осторожность,

      Статистку режиссёр сажал в такси.

      Опустошив в борделе портмоне,

      На вычурной скамье, обняв треножник,

      Пил «Божоле» непризнанный художник

      С привидевшимся призраком Моне.

      Мня, что Париж – основа всех основ,

      Оказывая честь самой Вселенной,

      Несла неторопливо воды Сена,

      Вся в обрамленьи спящих парусов.

      А в ресторане было не до сна:

      Любезничала скрипка с саксофоном,

      И негр во фраке сладким баритоном

      Пел вечный блюз мсье Джозефа Косма.

      Агасфер

      Я никогда не ведал лжи и страха, —

      Посланник смертным недоступных сфер,

      Где звёздные поля и бездны мрака.

      Я вечный, к сожаленью, Агасфер.

      Я видел Колизей, паденье Рима,

      И что творил в конце пути Нерон,

      Мне как-то меч бродяги-пилигрима

      Пытался нанести, глупец, урон.

      В садах Версаля, в вычурных гостиных

      Я толковал с Вольтером и Дидро

      И с Ротшильдом изысканные вина

      Порою дегустировал в Бордо.

      Я воевал в отрядах Вашингтона,

      Когда явил своё паденье Юг,

      В Сибири тяжесть сталинского трона

      Давила мне на плечи среди вьюг.

      Я жить устал. Мне бы уйти хотелось

      Туда, где бесконечного предел.

      Но есть ещё одно на свете дело,

      Которое достойно многих дел.

      Хочу закрыть своим бессмертным телом

      Путь в бренный мир бандитам всех мастей,

      Чтоб птица в небесах о счастье пела

      И золотым руном пшеница зрела.

      Я – первый и последний средь людей…

      Лётчики

      Так случилось, что Саша Левин и Володя Ивлев познакомились в детском доме. Сашины родители (младшие научные сотрудники проектного института) мгновенно погибли в одной из тех нелепых автомобильных аварий, о которых и говорить страшно: пьяный в дымину тракторист, не включив фары, выскочил на просёлочную дорогу. Володина мама – восемнадцатилетняя пьяница – отказалась от ребёнка ещё в роддоме.

      Естественно, Саше, угодившему в доброжелательные руки госструктур в десятилетнем возрасте, было нелегко: он не умел курить, пить, красть и ругаться отборным матом. Володя всё это умел, но какая-то далёкая генетическая линия позволяла это делать только в крайнем случае и без удовольствия (кроме курить, конечно). Ещё Володе было присуще сострадание (та же самая линия подвела), и ему с первой минуты захотелось помочь домашнему незнакомому мальчишке с черными, как маслины, глазами, на которого сразу обрушился мат великовозрастного Васьки, имевшего заслуженное погоняло Кувалда. В результате Володя лишился переднего зуба, а глаз Кувалды на неделю потерял способность видеть. Будучи свидетелем и поводом безжалостной драки, Саша ясно