Всемирный потоп. Мистический закон четырех шестерок. Эрнст Мулдашев

Сознанием я понимал, что немного приоткрылась тайна одного из величайших творений древности, простота и оригинальность которого была заложена умами предыдущих цивилизаций, но подсознательно я ощущал внутреннее смятение, которое бывает при встрече с неизведанным и непонятным.

      – Как же сложна жизнь! Сколько еще неизведанного! – думал я, будучи во власти этих чувств. – А Город Богов, я чувствую – там, около Кайласа.

      – Посмотрите, – перебил мысли Равиль, – линия, идущая от Кайласа к мексиканским пирамидам, проходит через Северный полюс.

      Я посмотрел на глобус, удостоверился в этом, но не придал данному факту должного внимания. Я уже обдумывал план повторения проведенных измерений на большом глобусе и компьютерной модели глобуса. Пройдет около трех недель, в течение которых мы выполним эти работы и убедимся в нашей правоте. После этого факт, отмеченный Равилем, касательно Северного полюса, заиграет новыми красками и даст много интересной информации в отношении истории легендарной Атлантиды.

      А в тот вечер, когда мы уже расходились по домам, чувства, вызванные видом разлинованного глобуса с нанесенной схемой пирамид и монументов древности, переполняли меня, и я, таясь от других, поднял глаза к небу и сказал про себя: «Спасибо тебе, Боженька!».

      Глава 5

      Трагическое послание древних

      Прошу читателя обратить внимание на эту главу.

Автор

      Два разлинованных глобуса, один большой, другой среднего размера, стояли в моем кабинете. Юрий Иванович Васильев поменял на глобусах нити, очерчивающие контуры мировой системы пирамид и монументов древности, а сами места расположения пирамид монументов пометил красными флажками. Получилось очень красиво.

      Я периодически рассматривал какой-нибудь из двух глобусов, стараясь поймать новую мысль. Но никаких новых мыслей не возникало. Изображенная мировая система пирамид и монументов древности завораживала и уводила в мир чувств. Эти чувства, как правило, носили грандиозно-величественный характер и казались мне чем-то вроде соприкосновения с ушедшими цивилизациями. Иногда я, представляя гигантский размах строительства мировой системы пирамид и монументов, чувствовал себя маленьким и никчемным, но чаще всего эти грандиозно-величественные чувства были для меня приятны, особенно после тяжелого операционного дня, то ли успокаивая, то ли вводя в иной ракурс душевного состояния.

      Я ждал. Ждал, когда мое подсознание с моим внутренним и неподвластным сознанию «Я» выйдет на новый виток знаний и начнет изнутри, как бы исподволь, подталкивать тебя к осознанию чего-то нового, чтобы ты когда-то мог воскликнуть «Идея! Посмотрите!». Но мое внутреннее «Я» молчало, а умиротворенность и благодушие начинали раздражать меня. Из ученого-исследователя я стал превращаться в «хирургический аппарат» по производству сложных операций. Я еще плохо понимал то, что свое внутреннее «Я» тоже надо подталкивать путем усиленных попыток мыслить, несмотря на их периодическую бесплодность, что простое ожидание интуитивного всплеска