Оранжевая смута. Василий Варга

не кончилось. Она взяла его под руку, отвела в сторону, что-то шептала ему на ухо, а потом, когда он стал кивать головой в знак согласия, обвила его ручками вокруг шеи и дважды поцеловала в щеку.

      Виктор Писоевич был настолько поглощен этой встречей, что даже не поднял голову, дабы увидеть свою супругу, пусть и не ответил на поцелуй дамы, стеснялся членов штаба избирательной кампании, а повернулся к своей машине, открыл заднюю дверь и пропустил даму вперед.

      Точно, это его любовница, подумала жена, чувствуя, как у нее поднимаются волосы на голове. Все машины, кажись, их было пять, рванули одновременно, столбы пыли слились в единый столб, а этот столб достиг балкона и стал накрывать ее пышные, аккуратно уложенные волосы.

      Вскоре раздался звонок в дверь. Это был знакомый двойной звонок старшего сына Виктора Писоевича от первого брака Андрея. Он стоял перед глазком в ожидании, что откроют дверь, но мачеха не торопилась: ей не хотелось предстать перед ним в озабоченном виде. Он точно спросит, что произошло и почему папы нет дома, а она, что она скажет?

      Сказать, расплываясь в улыбке, что он уехал на важную встречу сегодня, в воскресенье, будет неправдоподобно, а сказать то, что она думает о поведении мужа, она не решалась. Надо было проверить самое себя.

      Но звонок повторился. Он был более длинный и настойчивый.

      – Андрюша, входи, – произнесла она, снимая защелку и поворачивая ключ в двери.

      Андрей вошел мрачный, молчаливый, скупо поздоровался, снял верхнюю одежду и только потом зашел на кухню, где уже дымился кофейник и красовался торт, приобретенный в магазине еще вчера.

      – Папа что, не ночевал дома? – спросил он таким тоном, будто мачеха во всем виновата.

      – Ночевал, а где он должен ночевать? Сейчас самый разгар выборной кампании, будь она неладна, как говорят у вас на Украине.

      – Терпите. Этого требуют интересы государства. Моя мать была согласна терпеть все, да она и терпела, как могла. И если бы не появились вы, мы, его дети, не были бы наполовину сиротами, – сказал Андрей, глядя на мачеху осуждающим взглядом.

      – В этом не я виновата. Ты лучше поговори на эту тему со своей мамой и отцом, когда его встретишь.

      – Отец только улыбается или морщится, а мать пожимает плечами да умывается слезами. Но чаще она винит вас: вы знали, что у него семья, и, тем не менее, заманили его в свои сети… легли с ним в постель. Вы показались ему лучше мамы, не так ли?

      – Когда вырастешь и женишься, с тобой может произойти то же самое. Тогда и сможешь найти ответ на свой сегодняшний вопрос. А пока потерпи. Попей кофе, а я пойду выпишу тебе чек на тысячу долларов.

      – Спасибо, не надо. Я переживаю за маму. Если с ней что-то произойдет, вы будете в этом виноваты.

      – А что может произойти?

      – Как что? Ее могут прикокошить, она сама может наложить на себя руки. Ее могут отравить, затем как будто лечить в какой-нибудь больнице до тех пор, пока она там не отдаст концы.

      Катрин вздохнула