Пришелец. Натали Бланш

тебе, единственной тебе, единственной тебе…

      – Единственной мне? – переспросил Кидан простодушно. – Нет, я не верю.

      Надя засмеялась, а он вдруг сказал, прищурившись:

      – Я так наблюдаю, ти несерьёзная. Да, ти несерьёзная.

      – Конечно, несерьёзная, – беззаботно отозвалась она. – Если бы я была серьёзная, я бы с тобой сюда не пришла.

      – Именно со мной? – вдруг разъярился он. – Давай, я познакомлю тебя с другим, с советским! – он так разгорячился, что даже больно схватил её за руку – точно знакомство должно было состояться прямо сейчас. Но Надя высвободилась и произнесла обиженно:

      – Не надо мне, со мной и так по сто раз в день…

      – Сто раз в день? Давай познакомлю! Надя! Ти же не маленькая. Вышла из комнаты – номер не знаешь!

      – Я близорукая, плохо ви…

      – А как ти пришла? Ти не оставила проспуск! Если би дежурный не постеснялся, он должен бил вернуть тебя. Хорошо, что они все меня знают. Мне било стидно!

      Он говорил, говорил, и вдруг заметил, что она давно уже не возражает, не оправдывается, а на глаза навернулись слёзы, вот-вот польются ручьём. Довольный эффектом воспитательной беседы, он смягчился:

      – Надя, не плачь. Я не затем тебе говорю, чтоби ти плакала… Ти же совсем меня не знаешь!

      – Да, совсем не знаю, – подтвердила она, всхлипывая.

      – Во-от, это что би ти не думала, что я такой… легкомисленний.

      Он прижал её к себе, руки проникли под одежду…

      – Давай сегодня не будем, – попросила она, и Кидан снова вскипел:

      – Чего «не будем»? Я же тебе ещё ничего не сказаль! Это ти дома так решила?

      Он сел и смотрел на неё искоса долгим пристальным взглядом – как она лежит, откинувшись на подушку, – и неодобрительно качал головой.

      Я чувствую себя довольно глупо – опять всё не так. Ну, что мне делать, если я действительно «дома так решила». Если я скажу тебе позже, тебя уже не остановить, заявишь: «Ти что, ненормальная?» А может, ты, в самом деле, не думал об этом, и я тебя обидела? И как мешает мне яркий свет и зачем-то работающий телевизор.

      Ты кажешься совсем простой, но я знаю, что это не так. Хуже всего, что я теряю над собой контроль. Последнее время что-то со мной происходит… Что-то тревожит меня… Я стал плохо спать по ночам. И всё это – ты.

      – Выключи телевизор.

      Её голос неожиданно ворвался в ткань его размышлений.

      – И свет.

      Он не шелохнулся, только смотрел и смотрел – как будто она в чём-то перед ним провинилась. На лбу собрались уже знакомые ей гневные складки. И вдруг заявил:

      – Тебя нельзя любить.

      – Почему?

      – Да. Тебя нельзя любить.

      – Но почему? Почему? – спрашивала она, вся встрепенувшись, весьма обрадованная тем, что слышит заветное слово, пусть даже и в таком контексте.

      – Ти заставляешь мучиться человека.

      Но к его удивлению по её лицу пробежала волна удовольствия.

      Ты меня поражаешь! Ты как будто читаешь в моей душе!..Так я тебя мучаю? А как