Пришелец. Натали Бланш

ти спросила – прямо здесь? Да, правильно. Мне не надо било просить тебя об этом, да? – он как будто ждал опровержения. И тут, глядя ей в глаза, произнёс:

      – Голюбчик мой!.. Так можно сказать? Так наш профессор говорит.

      – Голубушка.

      – Голюбушка, – повторил он, смеясь.

      Двое чернокожих парней – из тех, что были с ними в общежитии института культуры, – вошли в кафе и направились к стойке. Кидан едва приметно взглянул на них и произнёс растроганно:

      – Им видела – друзья?

      Он ещё раз попытался уговорить Надю поехать с ним, а билеты порвать.

      – Ти видела, тебе будет скучно.

      А она подумала, что скучно, вероятно, будет ему, и погрустнела. Сама по себе она ему не нужна – так ей казалось в эту минуту. А тут он ещё достал из внутреннего кармана маленькую бутылочку коньяка и спросил: «Хочешь?» Надя с возмущением отказалась, Кидан спрятал бутылочку на место и сказал: «Пошли», а у неё почему-то создалось впечатление, что теперь, когда у него не вышло с ней, он спешит «в другое место».

      «Да-да! Откуда я знаю, может, у него есть кто-то, а тут ещё познакомился со мной».

      Настроение совсем упало. Они встали из-за стола; Надя двинулась к выходу. Кидан внимательно наблюдал за ней, потом подхватил оставшийся на стуле свёрток и протянул Наде:

      – Возьми, тут есть подарки для тебя.

      – Спасибо, – ответила она безразлично.

      Дворец культуры «Украина» светился яркими огнями, в фойе двигались нарядные пары.

      Снова подошёл троллейбус, и несколько минут спустя они вышли возле автовокзала.

      Кидан затянул Надю в телефонную будку.

      – Позвони домой. Скажи, что приедешь поздно.

      – Нет, уже и так поздно.

      – Надя…

      – К тебе я не поеду, – отрезала она.

      – Почему ти не посмотришь, что там?

      Он сам развернул пакет и извлёк из него красивую коробку в замше с тиснёным золотом орнаментом, распахнул как книжку – там оказался прекрасный набор теней с зеркальцем и двумя кисточками. Ему так хотелось видеть, как она обрадуется, но реакция была довольно скудной – только в первый момент дрогнули ресницы.

      – Не показывай никому, – сказал Кидан, снова заворачивая коробку и пряча её в пакет.

      – Почему?

      – Ну, слюшай меня, не показывай!

      – Да почему? Что здесь такого?

      – Ува! Если ти покажешь, они будут думать о тебе плёхо.

      И он долго целовал её, не вынимая рук из карманов, недовольный отказом, но не решаясь высказать это вслух.

V

      Я не знаю, что мне делать.

      Да, я решила с тобой расстаться, но теперь, когда ты пошёл на уступки, когда мы только гуляли, и это было так хорошо… «Что здесь плохого, эре, если ми поймём друг друга, э?»

      Просыпаясь по утрам, я в первые же секунды с восторгом и замиранием думаю: «У меня есть ты!» Но следующая мысль бывает менее радужной.

      Меня мучают сомнения. Да, ты мне нравишься, очень нравишься, я даже не могу определить границы этого чувства: иногда мне кажется, что наша встреча – только точка на прямой, продолжающейся в обе стороны, как будто я знала тебя ещё