Когда сорваны маски. Матс Ульссон

нечего бояться, – пояснил я. – Здесь никого нет, кроме меня.

      Теперь я говорил как обычно, тем не менее она не ответила.

      Я попытался подняться, и суставы мои затрещали. Вероятно, все же не стоило так легкомысленно выбрасывать рекламную брошюру Шведской ассоциации по борьбе с ревматизмом.

      – Ну вот, – сказал я. – Сейчас я выйду на кухню и опущу жалюзи. А потом приготовлю кофе. Ты ведь пила кофе прошлым летом, насколько я помню? Это Арне догадался тогда угостить тебя. Помнишь Арне Йонссона, моего приятеля из Андерслёва?

      Вспомнила она Арне или нет, мне оставалось только догадываться. Девочка молчала.

      Я едва различал ее лицо под кроватью.

      Опуская жалюзи, я окончательно убедился, что на улице дождь, однако без ветра. Тяжелые капли падали строго вертикально. Ни в гавани, ни возле дома, ни у ресторана не было ни души. На часах только четверть шестого, но как раз в это время одна дама из местных имела обыкновение выгуливать собаку.

      Я поставил кофе, включил компьютер, надел носки, рубашку, потом отфильтровал кофе по чашкам и объявил, что все готово.

      Я просматривал сайты газет, но там о пропавшей девочке ничего не было. Хотя, наверное, и не могло быть. Если она пропала в ночь на понедельник, объявления в СМИ появятся не раньше чем через сутки.

      Когда я оторвал глаза от монитора, она стояла в дверях. Я встал, она отступила в спальню.

      – Я всего лишь хотел налить тебе кофе, – сказал я.

      Она снова сделала шаг вперед.

      – Если пройдешь на кухню, найдешь туалет, – как бы между прочим заметил я.

      Она не ответила, только посмотрела в сторону, куда я показывал.

      – В шкафчике под раковиной есть новые зубные щетки, там же в стаканчике тюбик с пастой.

      Сделать несколько шагов в сторону туалета от дверного проема, разделяющего спальню и кухню, оказалось для нее так же сложно, как прыгнуть в воду с двенадцатиметровой вышки. Несколько минут девочка стояла, глядя попеременно то на пол, то на меня, то на дверь туалета, а потом глубоко вдохнула и решительно пересекла кухню. Я поставил кофе на стол, но и на обратном пути из туалета она не прикоснулась к чашке и снова остановилась в дверном проеме между кухней и спальней.

      – Ты не хочешь кофе? – удивился я.

      Она сделала два шага вперед, схватила чашку и вернулась на место.

      – Иди и садись сюда, – ласково велел я. – Тебе нечего бояться.

      Девочка послушалась. Осторожно села за стол и опустила глаза.

      Она обхватила чашку обеими ладонями, словно хотела согреться.

      – Ты ведь держала меня за руку ночью, так?

      Она быстро подняла глаза, и я прочитал в них, что она ничего такого не помнит.

      Я положил на стол правую руку:

      – Она порядком поистрепалась, видишь? Указательный палец совсем скрюченный. И вообще, знаешь, кто перед тобой? Капитан Крюк собственной персоной!

      Я пошевелил указательным пальцем. На ее лице мелькнуло подобие улыбки.

      – Значит, так, – объявил я. – Я понятия не имею, кто ты и почему те двое господ