Рай. Елена Крюкова

Второй руки у него не было. Пустой рукав заправлен в карман бушлата. – Давай сюда.

      Она протянула банку, и бородач цепко взял ее и сдавил коленями. Услужливая рука протянула мужчине нож. Руди изумленно глядела, как мгновенно, она и ахнуть не успела, он вскрыл консервы. Поплыли, выгнулись лодки рук. Шевелились просящие пальцы. Помидоры из банки исчезли так быстро, будто их и не было вовсе, жалких красных соленых шариков.

      Люди облизывались возле огня, как волки.

      Они все смотрели на Руди.

      «Сижу, рюкзак снят, не встать, не удрать, сейчас все отнимут. Так тихо, мирно ограбят».

      Руди улыбнулась. Важно было улыбаться. Не показать отчаяния, огорченья.

      «Что я буду есть теперь? Я не уйду отсюда никогда».

      – Что ты улыбаешься? – спросил однорукий.

      – Вкусные томаты, – бодро сказала Руди.

      – Еще! – повелительно выдохнул калека, и скрюченные пальцы протянутой к Руди руки угрожающе шевельнулись.

      – А вы не все возьмете? – вырвалось у женщины.

      Безрукий усмехнулся углом щербатого рта.

      – Нет. Мы не разбойники. Всмотрись. Мы семья. Я хочу немного продлить жизнь своих. А ты, вижу, всех своих потеряла, если идешь одна. Не жмись. Давай, раскошеливайся.

      Руди покопалась в рюкзаке и вынула оттуда обеими руками кукурузный початок в упаковке и железную банку ветчины. Обвела глазами сидящих у костра. Трое мужчин, старший, младше, еще помладше. Две дико отощавших женщины. Они не двигались – у них уже не было сил шевелиться. Сидели, бросив макаронины-руки, вытянув ноги-деревяшки, и огонь лизал развалившиеся на кожаные полоски туфли.

      И у самого огня сидел ребенок. Маленький мальчик, лет трех-четырех. Он неотрывно, не мигая, глядел на разудалую пляску огня.

      Руди глядела ему в затылок.

      И что-то в ней хрустнуло и надломилось. Дрогнуло и поплыло.

      Бородатый очень осторожно, будто боясь причинить ей боль грубым прикосновеньем, взял у нее из рук ветчину и кукурузу. Повертел, рассмотрел этикетки. Довольно хмыкнул.

      – Спасибо. И как ты волокла такую тяжесть на горбу?

      Кивнул на ее рюкзак. Руди снова вымучила улыбку.

      – Я сильная.

      – Завязывай.

      Она схватилась за тесемки. И поймала взгляд мальчика.

      Мальчик обернулся от огня. Он смотрел на нее.

      Зрачки плясали. Огонь буянил. Глаза мальчика вошли в ее глаза, пробуравили ее мозг, упокоились глубоко в сердце.

      Она медленно, как во сне, распустила тесемки, наклонила рюкзак и высыпала на землю добрую половину своих запасов, не прекращая глядеть на мальчишку.

      Люди у костра молчали по-прежнему.

      Бородатый мужик легко, невесомо прикоснулся ее плечу. Сам завязал тесемки ее рюкзака.

      Перед глазами женщины колыхались золотые флаги, синие стрелы. Скрещивались алые и зеленые сабли. Мир на миг стал цветной и веселый, как раньше, до смерти. Мужчина оскалился сквозь бороду – он улыбался ей.

      – Сиди. Не ходи никуда.

      – Не уйду, – разлепила она губы.

      – Мы напоим тебя чаем. Еду, что ты нам подарила,