Афоризмы. Фаина Раневская

я не была нужна. Охлопков, Завадский, Александр Дмитриевич Попов были снисходительны, Завадский ненавидел. Я бегала из театра в театр, искала, не находила. И это все. Личная жизнь тоже не состоялась…В театре Завадского заживо гнию.

      Меня забавляет волнение людей по пустякам – сама была такой же дурой. Теперь перед финишем понимаю ясно, что все пустое. Нужна только доброта, сострадание.

      Мучительная нежность к животным, жалость к ним, мучаюсь по ночам, к людям этого уже не осталось. Старух, стариков только и жалко, никому не нужных.

      Мне попадались люди, не любящие Чехова, но это были люди, не любившие никого, кроме самих себя.

      Моя жизнь: одиночество, одиночество, одиночество до конца дней.

      Мысли тянутся к началу жизни – значит, жизнь подходит к концу.

      …Наверное, я чистая христианка. Прощаю не только врагов, но и друзей своих.

      Напора красоты не может сдержать ничто! (Глядя на прореху в своей юбке.)

      Научиться быть артистом нельзя. Можно развить дарование, научиться говорить, изъясняться, но потрясать – нет. Для этого надо родиться с природой актера

      Моя любимая болезнь – чесотка: почесался и ещё хочется. А самая ненавистная – геморрой: ни себе посмотреть, ни людям показать.

      Народу нас самый даровитый, добрый и совестливый. Но практически как-то складывается так, что постоянно, процентов на 80, нас окружают идиоты, мошенники и жуткие дамы без собачек. Беда!

      Нас приучили к одноклеточным словам, куцым мыслям – играй после этого Островского!

      Недавно прочитала в газете: «Великая актриса Раневская». Стало смешно. Великие живут как люди, а я живу бездомной собакой, хотя есть жилище! Есть приблудная собака, она живет моей заботой, – собакой одинокой живу я, и недолго, слава Богу, осталось. Кто бы знал, как я была несчастна в этой проклятой жизни, со всеми своими талантами. Кто бы знал мое одиночество! Успех – глупо мне, умной, ему радоваться.

      Невоспитанность в зрелости говорит об отсутствии сердца

      Ничего кроме отчаянья от невозможности что-либо изменить в моей судьбе.

      Нет болезни мучительнее тоски.

      Ничто так не дает понять и ощутить своего одиночества, как когда некому рассказать свой сон.

      – Нонна, а что, артист Н. умер?

      – Умер.

      – То-то я смотрю, он в гробу лежит…

      Ночью болит все, а больше всего – совесть.

      Ну и лица мне попадаются, не лица, а личное оскорбление! В театр вхожу, как в мусоропровод: фальшь, жестокость, лицемерие. Ни одного честного слова, ни одного честного глаза! Карьеризм, подлость, алчные старухи.

      – Ну-с, Фаина Георгиевна, и чем же вам не понравился