Наследница царицы Савской. Индия Эдхилл

сегодня мне придется. – Билкис простерла руки перед собой. Они не дрожали. – Я спокойна». Она поднялась и медленно повернулась к прислужницам:

      – Хороша ли я?

      Она спросила не из любопытства – следовало, чтобы сегодня убор и наряд выглядели безупречно.

      – Ты – сама богиня во плоти, – ответила Ирция.

      – Еще нет, – произнесла Билкис и посмотрела на Хуррами.

      Та внимательно изучала госпожу.

      – Да, – Хуррами опустилась на колени и провела рукой по складкам подола, – да, ты прекрасна, госпожа моя.

      – Хорошо. Остается покрывало.

      Ирция и Хуррами достали из позолоченной шкатулки переливающееся облако ткани, встряхнули его и накинули на голову Билкис. Сквозь сияние священного покрывала мир казался тенью. Покрывало богини было соткано из шелка, легкого и прозрачного, словно солнечный свет. Золотые нити ярко вспыхнули, когда оно легло на голову Билкис, ниспадая с диадемы и окутывая все тело до пят.

      Служанки осторожно поправили покрывало. Приведя все в порядок, Хуррами кивнула:

      – Ты готова, госпожа моя. – Немного поколебавшись, она тихо добавила: – Удачи, Билкис.

      Вопреки увещеваниям придворной распорядительницы, прислужниц и телохранителей, Билкис вышла на улицы Мариба одна. По столь важному поводу не подобало устраивать пышную царскую процессию. «Сейчас я лишь прихожанка, а не правительница. Я не уступлю соблазнам тщеславия и показной роскоши».

      Кроме того, мудрость подсказывала ей, что образ закутанной в покрывало царицы, одиноко идущей к великому храму просить милости Аллат, сохранится в памяти горожан дольше, чем процессия, какой бы она ни была пышной.

      Имелись и другие причины проявить столь скромную набожность и спокойную гордость. Ожидалось (хотя и не требовалось напрямую), что проситель, желающий попасть во Внутреннее Святилище, пройдет через главные ворота смиренно и кротко. Сегодня эта скромность станет не только проявлением набожности, но и продуманным ходом. Весь город должен был увидеть, что царица отправилась искать истину у самой Аллат. Легкомысленным или бесцельным такое обращение к богине быть не могло…

      «…А значит, любым словам, принесенным мной из храма, поверят». От мысли о том, что придется обмануть, у Билкис стало горько во рту. Но она не могла выйти от богини без ответа. Не могла. А если Царица Небесная не поднимет завесу над будущим Савского царства… Билкис снова мысленно повторила слова, символизировавшие ее надежду, словно бесплотные талисманы, защищавшие от сгущавшихся туч: «Если Аллат не откроет будущее, для меня это будет означать, что она полагается на меня и разрешает мне действовать».

      Эта мысль казалась разумной и обоснованной. Она даже могла быть правдой. Если бы от этого еще становилось легче на душе…

      Билкис попыталась отбросить все мысли. Не следовало приходить к Царице Небесной в смятении. Когда дворцовые ворота остались позади, укрощать непокорные мысли стало легче. Многолетняя