Сердцу не прикажешь. Мари-Бернадетт Дюпюи

священник и не отходит от его постели…

      Даже не попрощавшись с остальными гостями, девушка прыгнула в машину и на всех парах помчалась в Вендури.

* * *

      Высокий, черноволосый, со спортивной фигурой, в джинсах и красной рубашке-поло, молодой человек лет тридцати вышел ей навстречу. Элен застыла на месте, лишившись дара речи. Взгляд его черных глаз – глубокий, проницательный, испытующий – обескуражил ее. На какое-то мгновение ей показалось, будто все вокруг замерло. В голову пришла нелепая мысль: они будут так стоять вечно, словно под гипнозом…

      Наконец она собралась с силами и спросила шепотом:

      – Как отец Брайе?

      – Вы – Элен, не так ли? Входите!

      По поведению незнакомца, по грустной нотке в его голосе она все поняла.

      – Он говорил о вас перед самой своей смертью, – сказал он просто.

      Поездка на сумасшедшей скорости, волнение, многодневная усталость сделали свое дело: Элен расплакалась.

      – Мне так хотелось с ним увидеться! – пробормотала она сквозь рыдания. – И где этот новый священник, который должен был приехать?

      – Это я. Проходите в дом! Меня зовут Александр Руфье, – добавил он, кладя руку девушке на плечо.

      Это простое мимолетное прикосновение вызвало у Элен ничем не объяснимый трепет. Их взгляды снова встретились.

      Элен поспешно отвела глаза. Неловкость, смущение, внезапное и почти необоримое желание броситься в объятия этому человеку, дать волю слезам…

      Александр проводил ее к усопшему, и они вместе долго и беззвучно молились. Потом пришли еще люди. Элен в своем горе мало что замечала вокруг себя. Она сидела не шевелясь на стуле у кровати. Дважды Александр делал шаг в ее сторону с очевидным намерением заговорить с ней или даже прикоснуться, но передумывал.

      Спустя какое-то время она вдруг обнаружила, что сидит за рулем своего автомобиля и впереди уже виден особняк Дё-Вен.

      Несколько дней Элен прожила как в тумане. Она присутствовала на похоронах аббата Брайе, давала уроки детям, но и у себя дома, и вне его ощущала странную пассивность, неспособность действовать, видеть и думать – до такой степени душа ее разрывалась между горем утраты и радостью оттого, что в ее жизни появился Александр. Все мысли Элен были только о нем, и она мечтала о новой встрече.

      И вот наконец в субботу вечером она направилась к домику священника.

      В сумерках белёные известью стены просторного рабочего кабинета казались голубоватыми. Глубокие тени лежали и на красивых гравюрах на религиозную тематику, которыми они были увешаны.

      Александр сел в кресло, стоявшее рядом с креслом Элен, явно смущенной. Нужно было срочно найти предлог, который привел ее сюда.

      – Я пришла спросить, какие гимны мне подготовить для завтрашней мессы, – начала она. – Вам у нас нравится, мсье… простите, мне следовало бы называть вас «отче»… Вы из наших краев?

      Взгляд пылких, магнетических глаз молодого священника остановился на лице девушки. И снова это ощущение, что время