История зарубежной литературы второй половины ХХ века. Вера Яценко

повесить на стенах бара украденный живописный шедевр, оказывать услуги преступникам…

      Роман Камю свидетельствует о глубоком неблагополучии мира и человека в нем, о девальвации моральных ценностей. Пророчество зла, крушение гуманизма под натиском эгоистических устремлений – существенная корректива зорким видением Камю концепции индивида в многовековой бюргерской культуре и экзистенциализме, потерпевшего крушение в своей главной посылке.

      И в главном персонаже романа не заглохло стремление к человечности: многократно звучит в его сознании призыв повториться той сцене, где тонущая девушка кричит «Помогите!» и тут же страх – а вдруг он снова скажет: «уже поздно»… Мораль остается расколотой надвое.

      Вопросы и задания

      1. Является ли Мерсо персонажем «абсурда», по терминологии А. Камю?

      2. Есть ли в тексте экзистенциалистские доводы для возвышения Мерсо, равно как и для критики?

      3. Как сочетаются историзм и притчевость в «Чуме»?

      4. В чем трагизм исторического процесса в романе «Чума»?

      5. Каковы своеобразные акценты Камю в интерпретации экзистенциалистской проблематики?

      Литература

      1. Камю А. Посторонний. Чума. Падение. Пьесы. Из «Записных книжек» (1935–1995 гг.): сб.: пер. с франц. – М., 1989.

      2. Камю А. Миф о Сизифе // Сумерки богов. – М., 1989.

      3. Ерофеев В. В. Камю // Французская литература 1945–1990 гг. – М., 1995. – С. 53–69.

      4. Великовский С. Грани «несчастного сознания». – М., 1972.

      5. Андреев Л. Г. Жан-Поль Сартр. Свободное сознание и XX в. – М., 2004.

      6. Пахсарьян Н. Т. Саморефлексия французского экзистенциализма: «Посторонний» А. Камю в оценке Ж-П. Сартра // Итоги и перспективы. Первые Андреевские чтения. – М., 2003.

      Торнтон Уайлдер (1897–1975)

      Осмысление творчества Уайлдера как большого художника у нас в России существенно опаздывает. Социологический аспект критики, ее принцип непосредственного отклика на важнейшие жизненные явления, грозные события ХХ в. не позволяли увидеть во всей полноте и значимости сокровенное в произведениях Уайлдера – он был обвинен в отрыве от жизни и был задвинут «в угол», где находился вне историко-литературного процесса. Роль дамоклова меча над писательской судьбой Уайлдера у нас сыграл американский литератор-радикал Майкл Голд, написавший в 1930 г. статью «Уайлдер – пророк жантильного Христа», где риторически вопрошал автора: «Да американец ли мистер Уайлдер – может быть, он швед или грек?» [1; 4].

      Действительно, внешне Уайлдер «в стороне»: был на войне, представитель, казалось бы, потерянного поколения – сверстник Хемингуэя, Дос Пассоса, Фицджеральда, Фолкнера, но оставил эту тему собратьям по перу, старательно заполняя свою, избранную им «нишу». Когда в 1975 г. Уайлдер умер, журнал «Таймс» писал: «Он был одним из потерянного поколения, но не был «потерян», и его поколение не простило ему этого».

      В XXI в. пришло время посмотреть