Зодчие. Александр Волков

человеку свой предел положен: тому землю пахать, тому корабли по морям водить, тому дивные строения воздвигать, что надолго переживут создателя своего. И коли крестьянскому сыну талант на зодчество дан, кто посмеет его на сем пути задерживать!..

      Голос Булата был строг и властен. Афимья смущенно поклонилась гостю:

      – Не обессудь, родной, прости меня, бабу, за неразумное слово! Верю, не на худое поведешь моего сынка. Уж только… – Голос Афимьи дрогнул. – Храни отрока! Будь ему в отцово место. Он млад и глуп, его еще пестовать надо…

      Афимья и Илья хотели упасть зодчему в ноги, но тот удержал их:

      – Будьте безо всякого сомнения. Я в своей кочующей жизни семью не успел завести, так мне ваш Андрюшенька сыном станет. И вы не убивайтесь чересчур, не навек с сыном расстаетесь. Я вам буду весточки через случайных людей подавать. А годика через три-четыре, когда злоба вашего игумена утишится, мы и вернемся…

      Разумная речь старого зодчего если и не развеселила Афимью, то хоть успокоила ее. Срок в три года не так уж велик, если к концу его явится Андрюша, красивый, возмужавший, да к тому же и славный мастер. Может, он тогда и останется здесь: ведь не вечен всевластный Паисий…

      Видя, что жена успокоилась, Илья повеселел:

      – Что же, Андрюша, будем обряжать тебя в путь-дорогу. Собирай, жена, на стол, а я за дядей Егором сбегаю.

      За столом сидели недолго – Булат торопил с отправлением:

      – Надо за ночь уйти подальше, чтоб след потеряли монахи, коли спохватятся.

      – Об этом, мил человек, не беспокойся, – подмигнул зодчему слегка захмелевший староста. – Я запрягу коня и до свету верст за сорок вас умчу. Пускай ищут!

      – Тебе попадет, дядя Егор, коли игумен узнает, – опасливо сказал Илья.

      – От кого он узнает-то? Я, как обратно поеду, дров нарублю, будто за тем и ездил.

      – Ну, спаси тебя бог за доброту! – воскликнул плотник.

      Сборы были недолги: Афимья все приготовила заранее. Несмотря на упорные отказы Ильи, Булат отдал ему большую часть денег, заработанных во Пскове.

      – Тебе нужнее они, а нам с пареньком не много на дорогу надобно…

      Доброта Никиты до слез растрогала Афимью, она уверилась, что ее сын попал в хорошие руки.

      Отец и мать благословили сына, и под тихие материнские причитания Андрюша Ильин оставил родительский кров и пустился в неизвестную дорогу.

      Илья проводил сына до околицы; Афимья, чтоб не растравлять сердце, осталась дома. Плотник в последний раз обнял Андрюшу здоровой рукой и повернул к дому.

      Когда телега миновала околицу[22] и Егор Дубов взмахнул кнутом, чтобы погнать лошаденку вскачь, из придорожных кустов метнулись две тени и стали перед телегой.

      – Неужто монахи вызнали про наш сговор? – испуганно шепнул Егор. – Эй, там! Дай дорогу! Затопчу!..

      – Повремени чуток, дядя Егор, – раздался негромкий голос. – Это я!

      – Что за дьявол! – выругался Егор. – Да это, никак, Тишка?

      – Я и есть, дядя Егор, – отозвался

22

Околица – изгородь, окружающая деревню.