Кляча в белых тапочках. Елена Логунова

а Витя Суриков, помахав мне ручкой, побежал куда-то в глубь квартала.

      Поздним вечером, уложив спать измотанных беготней по просторному двору и возней с котом и собакой Шурика и Масяньку, мы сидели на ступенях высокого крыльца дома Ирки и ее супруга Моржика: сами хозяева плюс гости, то есть Колян, я и моя сестрица. Мама задержалась в доме, подтыкая одеяльца любимым внукам, и опоздала к раздаче пива с орешками. Впрочем, пиво разобрали мужики, Колян и Моржик, а орехов было еще навалом, полная корзинка. Ирка, исполняя хозяйский долг, размеренно тюкала молотком по ступеньке, впотьмах рискуя промахнуться и попасть не по очередному ореху, а себе по пальцам. Я все ждала, когда это произойдет, чтобы не испугаться, если она внезапно завопит. Однако громкий возглас донесся с другой стороны.

      – Послушайте, что это?

      Мы обернулись. Мама стояла на пороге за нашими спинами, близоруко вглядываясь в исписанный листок.

      – А в чем дело?

      Мама откашлялась и медленно, с чувством прочитала:

      Под ним Земля неспешно вертится,

      Над ним созвездий тенета,

      И из ковша Большой Медведицы

      На крышу льется темнота…

      – Это стихи, – авторитетно сказал мой муж.

      – Где ты взяла листок? – недовольно спросила я.

      – В своем кармане. То есть в кармане халата, который мне дала Иришка, – поправилась мама.

      – Это не мой халат, а Ленкин. В моем вы бы утонули, – отбив фразу ударом молотка, веско заметила Ирка.

      – Аленка! Это что, твое?! – недобро оживилась моя младшая сестра, вполне наделенная фамильным ехидством.

      – Ясное дело, мое, – буркнула я, предвидя неприятные расспросы. – В моих карманах чужого не бывает!

      – Да я не о том! Это ты такое написала?

      – Какое – «такое»?

      – Да жутко глупое, вот какое! – бестактно заявила сестра. – Интересно было бы узнать, под кем там Земля вертится? Причем не как-нибудь, а неспешно… Про кого стихи-то? Про парашютиста?!

      – Почему обязательно про парашютиста? Вовсе и не про парашютиста, – с достоинством возразила я. – Насколько помню, стихи написаны были про космонавта!

      Это произвело впечатление: все замолчали. Ирка перестала стучать, как оголодавший дятел.

      – Про кого?! – первым очнулся мой муж.

      – Тебе что, конкретную фамилию назвать? Хочешь – про Гагарина! А хочешь – про Васю Пупкина! – разозлилась я.

      – Я не знаю такого космонавта – Пупкина, – призналась мама.

      – А я вообще не знаю ни одного Пупкина, – заметил Моржик. – Кажется, это довольно редкая фамилия…

      – К черту Пупкина! Я говорю условно! Стихи про анонимного космонавта, – раздраженно пояснила я.

      – Безымянный космонавт! Звездоплаватель инкогнито! – издевательски подхватила сестрица.

      – Про космонавта! – упрямо повторила я. –