Рыцарь темного солнца. Валерия Вербинина

слышал! – нетерпеливо отозвалась Мадленка. – А кто именно, чей отряд, ты не разглядел?

      – Еще как разглядел, – отвечал рыцарь, – это были люди князя Августа Яворского.

      – А кто он такой, князь Август? – переспросила Мадленка оторопело.

      – Племянник князя Доминика, сын его сводной сестры Гизелы… кажется. Мы защищались, но их было слишком много.

      Пораженная Мадленка ударила себя ладонью по лбу. Князь Август, племянник князя Доминика, польский шляхтич – однако же, судя по всему, не счел ниже своей чести ограбить крестоносцев… Нет, не будем торопиться, не будем. Попробуем все начать сначала. Так. Крестоносцы – лжецы, что всем известно. Но этому-то какой смысл лгать? Не мог же он сам в себя всадить стрелу? А стрела, кстати, точь-в-точь такая, как те, ну, те самые, она сама видела.

      – Что за дрянь ты засунул в хлеб? – спросил синеглазый, осторожно трогая свою рану.

      – Подорожник, – занятая своими мыслями, рассеянно ответила Мадленка. – Очень хорошо заживляет раны.

      Нет, крестоносец всей правды никогда не скажет, и на слова его полагаться нельзя. Надо идти к князю Августу, еще надо разыскать кузнеца, который делает такие чудные наконечники. Мадленка взяла в руки стрелу, извлеченную из тела крестоносца, и стала ее разглядывать. Синеглазый смотрел на странного отрока с любопытством, но без прежней ненависти.

      – Где князь Август теперь? – спросила сквозь зубы Мадленка.

      – У дяди своего Доминика гостит, где же еще?

      Интересно, отметила про себя Мадленка. Очень интересно. И то, что у дяди, и то, что рыцарям ордена это отлично известно. Ох, не зря дед говорил, что крестоносцы – лучшие на свете воины и что сражаться на их стороне он почел бы великой честью, кабы сердце не говорило бы ему обратного.

      – А своей вотчины у него что, нет?

      – Была, – сказал синеглазый коротко. – Но мы ее отвоевали.

      Мадленка скользнула по нему взглядом и подумала, что это более чем возможно.

      – Странная стрела, – заметила она, вертя ее в руках.

      – Carreau, – пробормотал рыцарь.

      – Что? – вскинула голову Мадленка.

      – Это французское слово, – пояснил синеглазый. – Четырехгранная арбалетная стрела, которая пробивает доспехи. Ты и впрямь намерен меня отпустить?

      – Угу, – рассеянно подтвердила Мадленка. – А стрелой тебя кто ранил? Ты не видел?

      – Графский кнехт Доброслав, – ответил рыцарь и прибавил по адресу оного кнехта, сиречь оруженосца, несколько нехороших выражений.

      Мадленка наморщила нос. То, что говорил синеглазый, ей не нравилось, ох как не нравилось. Получалось, что в лесу на них напали свои. И свои же, поляки то есть, убили Михала. Не обязательно князь Август, но кто-то из его окружения, пользующийся такими же стрелами. Как-то нехорошо и нескладно выходило все…

      – А ты не мог ошибиться? – спросила Мадленка. – Может, и не князь Август вовсе напал на твой отряд, а кто-то другой?

      Боэмунд фон Мейссен усмехнулся такой неприятной улыбкой, что Мадленка осеклась.

      – Нет, –