Скрытное сердце. Барбара Картленд

не будет здесь боязно одной? – спросила она, подняв глаза к потолку.

      Сильвии стало понятно, о чем идет речь.

      – Нет, – не совсем уверенно ответила она, но затем более твердо добавила: – Конечно, нет. Почему я должна бояться матери? Просто мне очень непривычно, что она меня не позовет. Теперь никогда уже больше не позовет.

      Перед тем как лечь спать, Сильвия примерила два платья. В небольшом зеркале, висевшем в ее комнате, девушка смогла увидеть только небольшую часть своего отражения, но, однако, и этого было достаточно, чтобы понять, как сильно она преобразилась.

      За те несколько оставшихся для сна часов Сильвии так и не удалось, как следует отдохнуть. Волнение и тревога не покидали ее. Ворочаясь с боку на бок, и беспорядочно прокручивая в памяти все, что с ней произошло, она не заметила, как пролетело время. Услышав, что часы пробили шесть, девушка встала, оделась и довольно быстро собралась, уложив в дорожную сумку все свои немногочисленные вещи. Сверху она положила розово-лиловое вечернее платье, казавшееся каким-то неуместным на фоне ее блеклых старомодных нарядов.

      На завтрак в доме ничего не было. Сильвия приготовила себе чашку чая и кусочек хлеба с маслом. Потом попрощалась с матерью, не испытав никаких эмоций, кроме желания поскорей уйти, порвать последние нити, связывавшие ее с прошлым. Она наклонилась, чтобы поцеловать холодный лоб матери, встав на колени, попыталась произнести молитву, но, ни на минуту ее не покидала мысль о том, что нужно спешить. С рассветом девушка быстро зашагала к дому покойной миссис Кэнингэм. Придя туда, разбудила девочку, с помощью Анни одела ее и упаковала вещи.

      Когда они, наконец, сели в поезд, Сильвия почувствовала, что на душе у нее стало спокойнее. Багаж был погружен, и ничего уже нельзя было изменить. Вплоть до этого момента все казалось ей каким-то нереальным, похожим на сон, который в любой момент мог быть грубо прерван приездом дядюшки Октавиуса или каким-нибудь еще непредвиденным обстоятельством.

      Но когда, наконец, поезд тронулся, когда фигура миссис Бутл, махающая им на прощание рукой, исчезла из виду, а Люси доверительно просунула свою ладошку в ее руку, сказав: «Я люблю путешествовать поездом, а вы, мисс Уэйс?» – Сильвия поняла, что назад пути нет. Как бы там ни было, но она сделала этот шаг, взяла на себя ответственность за Люси, хотя прекрасно понимала, что ее поступок покажется ужасным и шокирует ее дядюшку, когда тот приедет и обо всем узнает. Даже если бы она просто приняла решение в какой-нибудь ситуации, он и то счел бы это проявлением непозволительного своеволия, а уж за то, что она оставила не погребенной мать и уехала, ничего не сказав, ей никогда не будет прощения.

      Но это Сильвию больше не беспокоило. Она как будто бы сбросила оковы, сдерживавшие ее всю жизнь. Пока мать была жива, она никогда не оставляла ее. Теперь же, когда никто больше не нуждался в ее услугах, какая разница, что произойдет. Сильвия вручила ключ от дома в руки миссис Бутл с чувством облегчения, как будто сняла со своих плеч всю тяжесть прошлых лет.

      И