Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник). Фрэнк Герберт

в одном лице? Ментат, даже будучи гхолой, вынужден говорить только правду… этого требует и внутренний покой дзенсуннита. Живой и разумный компьютер, разум и нервы его предназначены для выполнения функций расчетных устройств, преданных анафеме в давние времена. Но как дзенсуннит Хейт будет честен вдвойне… если только тлейлаксу не умудрились встроить в эту плоть ничего еще более странного.

      Зачем ему, например, металлические глаза? Тлейлаксу все хвастают, что эти их устройства лучше естественных. Только, как ни странно, сами их не используют.

      Пауль глянул вверх – на потайное окошко Алии, ему хотелось немедленно увидеть ее, посоветоваться, ведь чувств сестры не замутняли благодарность и долг.

      Он вновь посмотрел на гхолу. Отнюдь не легкомысленный дар. Честен в самых опасных вопросах.

      Им безразлично – знаю я или нет, что это оружие направлено против меня, думал Пауль.

      – А как я могу защититься от тебя? – спросил Пауль. Разговор шел прямой, без императорского «мы»: так он разговаривал бы с тем, прежним Айдахо.

      – Отошлите меня, милорд.

      Пауль покачал головой.

      – Как ты должен погубить меня?

      Хейт взглянул на охрану, немедленно обступившую Пауля, едва вышел Стилгар, повернулся. Обвел зал взглядом, вновь обратив к Паулю металлические глаза, кивнул.

      – В этом зале человек удаляется от людей, – проговорил Хейт. – Все здесь исполнено мощи, которую можно переносить лишь памятуя, что всему когда-то приходит конец. Не пророческий ли дар привел вас в этот зал, милорд?

      Пауль побарабанил пальцами по подлокотникам трона. Ментат требовал исходных данных, но вопрос встревожил Пауля.

      – Я оказался здесь… по собственной воле, – но не всегда благодаря прочим моим… способностям.

      – Собственная воля, – произнес Хейт, – закаляет мужа. Но если нагреть металл и оставить его медленно остывать, он вновь станет мягким.

      – Пускаешь пыль мне в глаза, дзенсуннит? – спросил Пауль.

      – Сир, дзенсуннитам некогда заниматься надувательством и обманом.

      Пауль провел языком по губам, глубоко вздохнул, приводя мышление в спокойствие, как подобает ментату. Ответы были сплошь отрицательными. Зачем ему, презрев осторожность, принимать странный подарок – гхолу? Нет, не так. Почему тлейлаксу сделали именно ментата-дзенсуннита? Философия… слова… размышления… внутренний поиск… Данных не хватало.

      – Необходима информация, – пробормотал он.

      – Факты, в которых ощущает потребность ментат, не липнут к нему сами, словно цветочная пыльца к одежде праздного гуляки на лугу, – отвечал Хейт. – Свою пыльцу следует собирать с тщанием, рассматривать через сильную лупу.

      – Ты должен научить меня дзенсуннитской риторике, – заметил Пауль.

      Металлические глаза коротко блеснули.

      – Быть может, милорд, именно это и запланировали тлейлаксу.

      Чтобы ослабить мою волю идеями и словами? – думал Пауль.

      – Идей следует опасаться, лишь когда они становятся действиями, – произнес он вслух.

      – Отошлите