«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы). Андрей Платонов

и бессмертнее богов.

      Света и радости тебе, ибо ты первая принесла в мир любовь и сделала ненужной жизнь. Ты оправдала мое пророчество: женщина, Мария, и не женщина, а девушка спасет вселенную через сына своего. Первым же сыном ее будет ее любимый, кого поцелует она в душу в ответ на поцелуй.

      Прощай, свет и новая спасенная вселенная, огонь и воскресение. Мы зачали иной лучший мир, выше небес и таинственней звезд.

      Прощай, неизъяснимая, у меня любовь рвет сердце и душа стала бездной, где крутится вихрем пламя тоски по тебе.

      Я знаю, что стал я бессмертен и перестрою вселенную ради и во имя тебя.

      Света тебе хочу, светлая, как во мне всё стало светом и верой.

      Андрей.

      Печатается по первой публикации: Архив. С. 438–439. Публикация Н. Корниенко.

      {44} М. А. Кашинцевой.

      1921 г. Воронеж.

      М.

      Страшно мне жить теперь. Самые худшие, губительные, смертельные мои мысли оправдываются. Я ничего тут не скажу яркого и ясного: от правды вам бывает так же больно, как от лжи. Я не хочу вам боли.

      Страшно и гадко мне жить тут. Ложь, ужас и предательство – сознательные и бессознательные – творятся кругом.

      Вот вы! Зачем так рвете сердце, Мария? По всему телу идет стон от тоски и любви. Зачем и за что я предан и распят, и нет и не будет конца. Но знайте, будет и мне искупление. Если его нет – я сам сделаю его. Будьте вы прокляты, единственная, родная и бесконечная моя.

      То, что вы не пришли к маме[25], мне многое доказало. Я погибну. Я знаю, что я обречен, – это мне говорили многие товарищи, погибну позорно и бесцельно – вот что страшно. Во мне сердце от силы гремит, но я не жалею своих пропадающих сил – их избыток меня и губит.

      Погибну не оттого, отчего вы можете предположить, а от другого – более страшного.

      Но я не прошу избавить меня от этого ада – пусть он будет до конца. Я заслужил его. Я принимаю и сознаюсь в вине, но не каюсь ни в чем.

      Сейчас пойду к вашей маме[26] (как мне трудно идти туда, если бы знала хоть одна родная душа!).

      Оттуда домой!

      Придите ко мне сегодня же. Недолго я вытерплю.

      Одну Машу жаль мне до рыданий. Прости и пожалей меня, Маша, родная и тихая моя.

      Андрей.

      Печатается по первой публикации: Архив. С. 439. Публикация Н. Корниенко.

      {45} М. А. Кашинцевой.

      1921 г. Воронеж.

      Родимая Маша!

      Отчего тебя нет; у меня стихает сердце и горит голова от тоски.

      Отчего ты не говорила мне ничего раньше. Замученная Белая Птица моя…

      Я буду ждать Тебя весь вечер и всю ночь. Весь день, после встречи с мамой, искал тебя и не мог найти.

      Приходи, моя единая. Андрей.

      Печатается по первой публикации: Архив. С. 440. Публикация Н. Корниенко.

      {46} М. А. Кашинцевой.

      1921 г. Воронеж.

      Как хорошо не только любить тебя, но и верить в тебя как в бога (с больш[ой] буквы), но и иметь в тебе личную свою религию. Любовь, перейдя в религию, только сохранит себя от гибели

25

Очевидно, речь идет о матери Платонова – Марии Васильевне Климентовой (1875–1928?).

26

Мать Марии Александровны – Мария Емельяновна Кашинцева (Крашенина) (1882–1958). Семья Кашинцевых жила в Воронеже с 1918 г., сначала на ул. Среднемосковской, д. 35; затем переехала на Покровскую ул., д. 7, кв. 1 (см.: Ласунский. С. 94).