Греховная невинность. Джулия Энн Лонг

не моргнув, отозвался мальчуган, будто не слышал гневного окрика матери.

      Женщина, тяжело пыхтя, вскарабкалась на холм и, увидев сына, облегченно вздохнула.

      – Поли! Ты опять сбежал? Что я тебе говорила? Твоя чертова собака гоняется за курами, а бабушка ждет нас к…

      Заметив Еву, она умолкла. Женщина замерла на полусогнутых ногах, напружинилась, словно охотничья собака, почуявшая дичь. Потом глаза ее подернулись льдом, губы сжались в тонкую прямую линию.

      – Видишь, мама? – весело проговорил Поли. – Она вовсе не похожа на паучиху. Она очень красивая. А пауки мерзкие.

      О господи. У Евы прервалось дыхание, кровь бросилась в лицо, грудь пронзило болью. Она застыла, чувствуя, как под ребрами разливается мертвящий холод, а щеки пылают. Ее вдруг охватила растерянность, смятение. Боже, как глупо…

      Это отвратительное, ненавистное прозвище. Но откуда мальчишке оно известно? Разумеется, он слышал его от матери. Значит, мать, в свою очередь, слышала от кого-то другого. А этот другой от кого-то еще. Выходит, и сюда докатилась молва о Черной вдове.

      Вот вам и тихое пристанище в Пеннироял-Грин. Славное начало новой жизни, ничего не скажешь.

      – Сколько раз говорить тебе, Пол, не смей приставать к незнакомцам! – Женщина обращалась к сыну, однако по-прежнему, не мигая, смотрела на Еву злым неподвижным взглядом.

      – Но она очень милая, мама, и любит собак, а еще она сказала, что собаки-мальчики считают собак-девочек кра…

      Женщина схватила сына за руку, резко дернула и потащила за собой. Он было заартачился, но неохотно поплелся за матерью, жалобно бормоча что-то невнятное.

      – Потому что я твоя мать, и ты будешь делать так, как я скажу, не задавая вопросов, вот почему, – донеслось до ушей Евы. – Просто она не нашего поля ягода, Пол.

      Тоже мне, ходячая добродетель! Какое потрясающее самодовольство! Жалкая лицемерка.

      Ева стояла, не в силах пошевелиться. Тело налилось тяжестью, окаменело.

      Когда-то подобные шпильки легко и весело отскакивали от нее, точно золотые гинеи, брошенные на игорный стол. Долгие годы ничто не могло ее задеть. Ева перекраивала этот мир по своему образцу, он был для нее податливым воском, на котором она оставляла свой оттиск.

      Она вдруг почувствовала, что судорожно прижимает ладонь к груди, к изящной застежке роскошной бархатной накидки – одного из последних подарков графа (он обожал осыпать ее дарами). Пальцы стиснули бархат, будто зажимая рану от стрелы, пробившей грудь.

      Ева безвольно уронила руку.

      – И не такая уж она красавица, Поли, – послышалось из-за холма.

      Ева ожидала услышать нечто подобное, а потому лишь тихонько фыркнула в ответ.

      Мгновение спустя она стряхнула с себя унизительное оцепенение. Затем дерзко вскинула голову, скорчила рожицу и показала язык вслед удаляющейся паре.

      Круто повернувшись на каблуках, она едва не уткнулась лицом в грудь мужчине, взбиравшемуся на холм позади нее.

      Глава 3

      Ева сдавленно вскрикнула и отпрыгнула, испуганно прижимая ладонь к сердцу.

      – Милосердная