Спят усталые игрушки. Дарья Донцова

порядок, по струнке ходить станут, раздолбайки.

      – Не ругайся, – безнадежно попросила я.

      – А кто ругается? – удивилась Алиска. – Просто констатирую факт. Да… у меня сегодня останется ночевать Филя.

      – Кто?

      – Филя.

      Перед глазами моментально встала симпатичная собачка из бессмертной телеперадачи «Спокойной ночи, малыши».

      – Филипп, мой любовник, – пояснила Алиса, – он слегка перебрал. Надеюсь, ты не против?

      Будет ли протестовать лягушонок, когда на него надвигается танк?

      – Нет, – помимо воли вырвалось у меня.

      – Ну и чудесно, – расплылась в улыбке Алиска, исчезая в коридоре.

      Я тихонечко пошла на второй этаж. Из гостиной доносились раскаты смеха и резкий крик Фредди. Очевидно, в ближайшие дни наш дом превратится в филиал психиатрической клиники.

      На следующий день ровно в десять я подъехала к милиции. Лиана уже сидела у входа. Ночью зима, как видно, рассердилась, что по календарю уже март, и налетела на Москву с настоящим ураганом. Небо заволокло тучами, повалил то ли дождь, то ли снег, и на улице горели фонари, хотя часы показывали уже десять утра. Маленькая съежившаяся фигурка девушки казалась жалкой, и у меня екнуло сердце.

      Капитан уставился на нас мутными голубыми глазами.

      – Чего надо-то?

      Я бесцеремонно плюхнулась на ободранный стул и, с трудом преодолев желание положить ему на стол ноги, сделала заявление:

      – Вашу самоубийцу зовут Нина Вагановна Сундукян, а это ее сестра. Показывайте фото и сообщите адрес трупохранилища.

      – В морг ступайте, – буркнул милиционер.

      – Сказали же, что сделаете снимки и через компьютер покажете, – возмутилась я. – Прикиньте, какой это стресс для родственницы. На труп смотреть!

      – Не все такие проворные, как вы, – огрызнулся капитан, – снимки в трупохранилище делают. Хотите – ждите, пока туда из морга свезем.

      – А когда? – спросила я.

      – Ну, – почесался капитан, – завтра, послезавтра…

      – Мы пойдем в морг, – решила Лиана, – я врач, покойников повидала, не бойтесь, шока не будет!

      – Ну и ладушки, – обрадовался следователь, – ступайте себе тихонько, сейчас я позвоню.

      Мы побрели через заметенную площадь. В морге худенький мужичонка, одетый в довольно опрятный белый халат, поинтересовался:

      – За грим платить будете?

      – Может, это еще не она, – резонно возразила я.

      – Мне-то что, – пожал плечами санитар, – глядите как есть.

      Минут через десять нас провели в небольшую комнату, резко пахнущую дезинфекцией. На каталке лежало нечто, укрытое простыней.

      – Любуйтесь, – произнес санитар и открыл лицо.

      Меня передернуло, и желудок начал судорожно сжиматься. Глаза несчастной как-то страшно прищурены, щеки распухли и покрыты то ли синяками, то ли ссадинами, нос отчего-то повернут вбок, рот исковеркан гримасой. Лишь волосы казались прежними – густыми, черными, правда, они потеряли блеск и перепутались.

      Подавив