Три кварка (из 2012 в 1982). Владимир Тимофеев

Наполняя душу радостью от хорошо выполненной работы.

      Впрочем, как выяснилось в дальнейшем, радость моя была преждевременной. Не в том смысле, что замок вдруг перестал открываться или дверь внезапно перекосило, а в том, что на следующий этап моей хозяйственно-бытовой деятельности (навеска полки) было потрачено аж три с лишним часа. Причем большую часть времени заняла банальная пробивка отверстий. Восемь штук, минут примерно по двадцать на каждое. Сначала высверливание четверкой, потом подбитие случайно найденным в коридоре гвоздем от строительного пистолета, невесть каким ветром занесенным под левый из умывальников. Хорошо хоть у гвоздя этого шайбы не оказалось, а то пришлось бы сшибать ее молотком – та еще работенка, когда под рукой ни тисков, ни пилочки по металлу. Далее надо было расширять готовое гнездо более толстым сверлом, вновь обливаясь потом, с остервенением вращая прикрученную к шестерне рукоять. Правда, парочку раз мне все-таки повезло: попал в вертикальный шов между кирпичами, так что ни «пробойник», ни молоток не понадобились – ограничился дрелью.

      В итоге, когда стена «украсилась» наконец полным набором отверстий, я лишь вздохнул, утер со лба пот, смахнул рыжую пыль со стола и занялся дюбелями. Точнее, пробками. Деревянными. С ними поступил совсем просто: достал карандаш (цветной, поскольку «круглый» и диаметра подходящего) и «распилил» его сапожным ножом («Эх, дурак я дурак. Заранее не подумал, надо было лобзик купить») на несколько чурбачков. Грифели, кстати, сами вывалились в процессе «распила» – для цветных карандашей это норма. Самопальные пробки даже обстругивать не потребовалось – в гнезда вошли как влитые – подбил молотком, и всего делов. Дырки от грифелей тоже в жилу пошли: шурупы ввертывались легко (графитовый порошок – смазка не хуже машинной).

      В общем, усилия мои даром не пропали, упорный труд завершился как и положено – полка с тремя разноуровневыми отделениями была надежно «принайтована» к кирпичной стене, хрен оторвешь. И, между прочим, смотрелась она весьма эстетично. Почти как в музее. Поблескивая нержавеющими подкосами, радуя глаз, готовая сию же секунду заполниться тетрадями, книгами, канцелярскими принадлежностями и прочей нужной и ненужной в быту ерундой.

      Мой «героический» труд на свое собственное благо, а заодно и на благо родимой общаги заценили обитатели всех четырех комнат. И оба Олега Ивановича, и Володя Шамрай, и еще двое новых соседей, почти незаметно для меня появившиеся в блоке за прошедшие с начала работы часы – Миша Желтов и Юра Шелестов. Первый – уроженец Чебоксар, второй – Краснодара. Больше всех мной «восторгался» Сережа Герц, округляя глаза и забегая в комнату едва ли не после каждого «удачного» удара молотком по «пробойнику»:

      – Ух ты! Класс! Ну ты даешь! Бли-и-ин!

      Он был немного назойлив, но, в отличие от остальных, хотя бы не мешал разными дурацкими по сути вопросами и ценными советами и указаниями. Советчиков же в округе хватало. Особенно в этом деле преуспел чебоксарец Желтов. Изначально «отвязаться» от него