Будущее – дело тёмное. Елена Тебнёва

выдохнула я, переводя взгляд с побитого теоретика на мгновенно стушевавшегося боевика. – Просто уйди, ладно?!

      Он отрывисто кивнул и скрылся за поворотом, а я склонилась над Эдгаром:

      – Сильно досталось? Где болит? Позвать доктора?

      – Нормально, – поморщился он, осторожно – не без моей помощи – поднимаясь на ноги. – Не нужно доктора. Видела, Санни? Хорошо разглядела своего героя во всей его красе?

      Я опустила глаза. То, что произошло, никак не вязалось с тем образом Риннара Шаридена, что сложился у меня за последние дни. И потому я спросила:

      – Что случилось? Ведь не просто же так вы сцепились!

      – Случилось то, что он посчитал мое присутствие рядом с тобой излишним, – сквозь зубы процедил Эдгар, трогая разорванный ворот рубахи. – А я посмел не согласиться.

      – И вы решили меня поделить? – опешила я.

      – Я защищался, – насупился теоретик, баюкая правую руку. – И тебя, между прочим, защищал.

      От чего только, интересно?

      – Не заметила опасности, уж извини.

      – Он боевик, – так, словно одно это объясняло абсолютно все, заявил Эд. – Они же смотрят на нас свысока! Возомнили о себе невесть что, а сами… Только и могут, что кулаками махать.

      – Не надо так, – не сдержалась я.

      – Защищаешь его? – поразился теоретик, причем настолько, что про пострадавшую руку забыл, экспрессивно ею взмахнув и даже не поморщившись.

      – Никого я не защищаю. Просто это неправда, – нахмурилась я.

      Я прекрасно понимала, что Эд зол, но не могла слышать несправедливых слов.

      Уже живя у деда, мы с мамой несколько раз ездили к отцу. И в один из наших визитов там, на границе с Леднолесьем, произошло нечто, что навсегда определило мое отношение к боевикам. Я собственными глазами видела, чем им приходится жертвовать.

      Прорыв границы. Глухой, сотрясающий землю сигнал тревоги. Жуткие твари, заполнившие улицы… И маленькая непослушная девчонка, удравшая от родителей. Сколько было чародею, вставшему между мной и существом, несколько лет кряду являвшимся мне после этого в кошмарах? Вряд ли больше двадцати пяти.

      Если бы не он, я бы погибла. Если бы не я, он бы выжил…

      Я до сих пор помнила это. До сих пор. И если бы мне когда-либо пришлось выбирать между чужой жизнью и своей, я вовсе не уверена, что смогла бы гордиться выбором. А ребята с боевого смогли бы. Их этому учат. Это в их крови. Но сейчас, глядя в глаза озлобленного теоретика, я не знала, как объяснить то, что чувствовала, то, что поняла для себя давным-давно и что считала ясным и понятным каждому.

      – Просто ты не хочешь видеть эту правду! – рубанул ладонью воздух Эдгар.

      – Видимо, она у каждого своя, – вздохнула я, окончательно убедившись, что Риннар лишь слегка потрепал Эда, не причинив ему большого физического вреда. Чего не скажешь о вреде моральном… – В лечебницу все же сходи. Хоть ссадины промоют.

      Посчитав свой долг выполненным, я зашагала в обратном направлении.

      – Сандера!.. –