Стая. Марьяна Романова

почти двадцать лет. Я ее как часть себя воспринимал. Конечно, страсть ушла давно. Но было что-то большее. Родство. Мы были как один организм, одно тело. И мне было, с одной стороны, так страшно, что весь мой мир рушится. И все, что я создавал годами, больше не имеет смысла. Но с другой – я был немного даже рад за нее. Как друг, а не как обманутый муж. Что на ее долю выпала поздняя страсть. Такой вот последний десерт…

      – Она ведь не пожилая была, – вырвалось у меня.

      – По паспорту – да. Многие в таком возрасте еще девочки. Но Наташа никогда не заботилась о внешнем. И поесть хорошо любила, и даже крема у нее никогда не было, и из одежки – двое штанов и несколько футболок. Утром на ощупь взяла из шкафа чистое и пошла. Поседела она рано, волосы не красила. Ей было на все это искренне, от души наплевать. И мне это нравилось. В этом была особенная самоуверенность… Она полностью полагалась на себя настоящую и считала, что форма – ерунда. И даже тогда, когда я мучился ревностью… Наташа вовсе не выглядела как женщина, у которой любовник. Ничего в ней не изменилось внешне. Те же мятые футболки, та же странная стрижка. И глаза у нее не блестели. И мужчины шли мимо нее как мимо мебели, не проявляя интереса… Но ты прав, я все-таки однажды организовал слежку. Мне было любопытно увидеть, кем меня заменили. Кто за несколько месяцев разрушил то, что я строил двадцать лет.

      – И тогда вы вышли на этих… на Стаю?

      – Если бы я на них вышел, я бы эту лавочку в два счета прикрыл, – Семенов вздохнул. – Но они хорошо шифруются. В общем, к моему удивлению, любовника я не обнаружил. Наташа и правда проводила много времени с новой подругой, которую и правда звали Валерией. Я навел справки по своим каналам. Валерия Михайловна Мостовая. Ровесница Наташи, тихая, давно разведенная женщина. Если бы я тогда знал, чем все обернется, я бы в волосы ей вцепился, я бы ее в подвале запер и не отпустил до того, как она расскажет все.

      Глаза Семенова горели яростью. Я смотрел на него и верил – действительно запер бы. Действительно не отпустил бы.

      – Но я как дурак сразу открыл все карты. Пришел к ней домой, нагрянул неожиданно. Еще и конфет принес. Хотел быть дружелюбным, разобраться во всем хотел. Вывалил все этой Валерии – про мои сомнения, про жену, которая ушла из семьи, не уходя.

      – А она что?

      – Да ничего! – сжал губы Семенов. – Выслушала меня спокойно, даже, тварь, посочувствовала. Сказала, что нельзя считать людей своей собственностью. Даже родственников. Что удержать возле себя любимого можно, только дав ему свободу. И что принятие чужого выбора – это и есть настоящая любовь… Я и так к ней, и так подъезжал… На своем стояла – никакого любовника у Наташи нет. Просто появились свои друзья, интересы. А я, мол, ревную ее к новой жизни. Обманула меня. А я ей позволил это сделать.

      – И что случилось потом?

      – А потом всего недели две прошло, не больше. И Наташа в очередной раз домой не пришла. Это меня не удивило. Я даже решил быть благородным. Выпил коньяка, позвонил на работу, отгул взял, лег