Краткое изложение Евангелия. Лев Толстой

«не выберешь дубинки без кровинки», должны были захватить в том, что они вырезали из всей огромной литературы о Христе, и много кровинки, что много есть мест в канонических Евангелиях столь же плохих, как и в отвергнутых апокрифических.

      Читатель должен помнить, что священно может быть учение Христа, но никак не может быть священно известное количество стихов и букв, и не могут сделаться священными стихи отсюда и досюда только потому, что люди скажут, что они священны.

      Кроме того, читатель должен помнить, что эти отобранные Евангелия все-таки – дело тысяч разных умов и рук человеческих, что они отбирались, прибавлялись и толковались веками, что все дошедшие до нас Евангелия 4-го века писаны слитным письмом, без знаков и потому и после 4-го и 5-го веков подлежали самым разнообразным чтениям, и что таких разночтений евангельских книг насчитывают до пятидесяти тысяч.

      Все это должен помнить читатель, чтобы не сбиться на тот привычный нам взгляд, что Евангелия, как они понимаются теперь, так точно и пришли к нам от святого духа.

      Читатель должен помнить, что не только предосудительно откидывать из Евангелий ненужные места, освещать одни другими, но, напротив того, неразумно не делать того, а считать известное число стихов священными.

      С другой стороны я прошу читателя моего изложения Евангелия помнить то, что, если я не смотрю на Евангелия, как на священные книги, сошедшие от святого духа, я еще менее смотрю на Евангелия, как на памятники истории религиозной литературы. Я понимаю и богословский, и исторический взгляд на Евангелия, но я смотрю на их иначе, и потому прошу читателя при чтении моего изложения не сбиться ни на церковный лад, ни на привычный в последнее время образованным людям исторический взгляд на Евангелия, которых я не имел.

      Я смотрю на христианство не как на исключительное божественное откровение, не как на историческое явление, – я смотрю на христианство, как на учение, дающее смысл жизни. Я был приведен к христианству не богословскими, не историческими исследованиями, а тем, что 50-ти лет отроду, спросив себя и всех мудрецов моей среды о том, что такое я и в чем смысл моей жизни, и получив ответ: ты – случайное сцепление частиц. Смысла в жизни нет, и сама жизнь есть зло, и – тем, что получив такой ответ, я пришел в отчаяние и хотел убить себя, но, вспомнив то, что прежде, в детстве, когда я верил, для меня был смысл жизни, и то, что люди, верующие вокруг меня, – большинство людей, не развращенных богатством, – веруют и имеют смысл жизни, – я усомнился в правдивости ответа, данного мне мудростью людей моей среды, и попытался понять тот ответ, который дает христианство людям понимающим смысл жизни. И я стал изучать христианство в том, что из христианского учения руководит жизнью людей. Я стал изучать то христианство, приложение которого я виде в жизни, и стал сличать это приложение с его источником.

      Источником христианского учения были Евангелия; и в Евангелиях я находил объяснение того смысла, который руководил жизнью